оттенков зеленого и коричневого. Весы и монеты бренчали и звякали, мужчины и женщины торговались на десяти с лишним языках, вопя, что именно у них – самые лучшие товары! самые дешевые цены! самые честные мерки!
Шудра был впереди, он заговорил с одним из торговцев на стирийском, потом с другим – на одном из кантийских наречий, обращаясь то к одному, то к другому и заставив обоих смеяться, пожимая им руки, хлопая их по плечам. Вик притворилась, будто рассматривает прилавок, где были разложены палочки благовоний. Сдерживая дыхание, чтобы не задохнуться от их удушающего аромата, она одним глазом следила за Шудрой сквозь мельтешение толпы. Он зачерпнул из корзины пригоршню засушенных ярко-красных бутонов, поднес к носу, глубоко вдохнул и просиял, улыбаясь продавцу, словно никогда не нюхал ничего прекраснее.
– Народный любимец, а? – пробормотал Огарок.
– Да, он здесь свой человек, – отозвалась Вик. Именно это и делало его такой угрозой. Она двинулась следом, чувствуя, как металл в кармане стукается о закостеневшее бедро. – Но ножи так же убивают тех, кого любят, как и тех, кого ненавидят.
– Это даже проще, – пожал плечами Огарок. – Те, кого любят, обычно ничего не подозревают.
Перед ними возник огромный паланкин, и Вик поднырнула под него, едва не сбив с ног одного из носильщиков, так что вся громада зашаталась. Не обращая внимания на вопли и брань пассажиров позади, она продолжала протискиваться сквозь людской поток.
Раздался устрашающий рев, и Огарок отпрыгнул от какой-то клетки так резко, что упал бы, если бы Вик его не поддержала. Мать-перемать, тигр! Она никогда прежде не видела этих зверей и едва могла поверить, насколько он огромный, сколько в нем мощи, какая это масса ярко окрашенного меха и мышц. Тигр поворачивался из стороны в сторону, яростно скаля огромные зубы.
– Кровь и ад, – пискнул Огарок, когда Вик потащила его дальше, держа за запястье. Они были на зверином рынке. Их окружали визги и вой, уханье и рычание всевозможных животных. Какой-то мальчишка сунул ей прямо под нос печальную обезьянку, и Вик раздраженно отмахнулась.
– Ну и иди в… – крикнул он с сильным акцентом, уже пропадая среди множества других лиц.
Вик нагнулась, пытаясь высмотреть Шудру сквозь лес ног, потом привстала на цыпочки. Наконец она махнула рукой в сторону одной из крыш. Там на помосте стоял нанятый ею человек, делая вид, будто чинит разваливающуюся трубу. Поймав ее взгляд, он кивнул в сторону бокового проулка.
– Сюда! – Вик развернулась в ту сторону, стараясь не бежать. Между высокими зданиями царил неожиданный полумрак, на стенах, увенчанных ржавыми остриями, были намалеваны какие-то лозунги. В дверных проемах блестели глаза, провожая взглядами их поспешное движение. Обгоревший на солнце северянин, валявшийся на груде мусора, прокричал что-то, маша им вслед бутылкой.
Вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки, с каждым шагом разбрызгивая вонючую воду. Переулок стал таким узким, что Вик пришлось повернуться боком, чтобы
