стола, прохожу к окну и распахиваю створку шире. Оттянув пальцем ворот топа, я трясу ткань, чтобы прохладный воздух остудил пылающую кожу.
Как колотится сердце! Ничего, созерцание волнующегося моря должно унять его бешеный стук.
Эль сидела на пассажирском сиденье материнского «Рено», вертя на кончике уха серебряную сережку-звездочку: туда-сюда, туда-сюда – словно бусины четок. В голове роились беспокойные мысли: понравятся ли ей новые соседи по общежитию? Не затоскует ли она по дому? Нормальная ли на ней одежда?
На Севернском мосту она опустила стекло и подставила лицо соленому, вязкому бризу, еще не догадываясь, насколько пустяковы ее тревоги.
Судьбоносное событие должно было произойти намного позже – в тот самый миг, когда жизнь кажется налаженной, душа поет и все дороги открыты.
Беда придет, как всегда, нежданно.
Эль приехала первой. Автомобиль припарковали на тротуаре и, включив аварийку, начали переносить вещи в комнату: пуховое одеяло в лопнувшем мусорном мешке, тяжелую картонную коробку с едой из домашних запасов, завернутую в полотенце лавовую лампу, спортивную сумку с одеждой, два рулончика плакатов, немного примявшихся в машине.
Неприглядный вид общежития, расположенного рядом с железнодорожной магистралью, Эль ни капельки не смущал, не смущала ее и отсыревшая стена за кроватью. Она смотрела на унылое оштукатуренное здание, а видела свободу.
Мать помогла ей развесить плакаты с Бобом Марли и Ленни Кравицем, а также открытки от Фионы, которые та прислала из Сантьяго, где стажировалась в отделе новостей.
– Тебе здесь понравится, – сказала мать, ласково обхватывая ладонями лицо дочери. – Я так тобой горжусь! Надеюсь, ты слышишь это от меня достаточно часто.
Мать явно переполняли эмоции. Впервые за двадцать лет ей предстояло возвращаться в одиночестве в пустую квартиру.
– Знаешь, мам, ты ведь тоже можешь поступить в университет. Можешь учиться. Выделять больше времени на творчество. Просто надо взять студенческий кредит на обучение…
Мать только отмахнулась.
– Это твое время. Насладись каждым мгновением!
Эль и наслаждалась на полную.
Пока не встретила его.
Глава 4
Эль
Темнота разбавлена тусклым лунным светом. Час ночи. Натянув одеяло до подбородка, я переворачиваюсь на бок.
В детстве, когда не получалось заснуть, я прокрадывалась в кровать к матери и просила ее рассказать сказку. Каких сочных персонажей срывала она с ветвей своего воображения! На потолке перед моими широко распахнутыми глазами кружили стаи снежных барсов, вальсирующие цветочные феи…
Со дня ее смерти минуло уже четыре года, но иногда в часы ночных бодрствований этот факт по-прежнему не укладывается у меня в голове.
Мы с Фионой тогда долго не могли прийти в себя. В первые, самые ужасные недели после похорон я лихорадочно
