был страстный охотник, во всяком случае любил это дело. Выбирал себе самые дальние маршруты, чтобы возможность встретиться с оленем или бараном была наиболее вероятна и винтовка у него была, а не карабин, чтобы бить на более дальние расстояния. И стрелял он, посылая пулю за пулей, учитывая упреждение. И ведь попадал… За 300, 400, 500 метров, да ведь часто еще и вдогонку. И рабочих брал двоих, чтобы легче донести добычу до лагеря. И, кстати, он был нашим основным кормильцем.
Горные бараны
А, возвращаясь в лагерь, как-то на вопрос Ивана Раскосова, нашего радиста (из старой гвардии), встречавшего приходящих из маршрута, стоя у костра и облокотившись на слегу тагана: – Ну, как там, Дим, что там?.. – стал рассказывать, как он встретил барана, как стрелял, но тот ушел и говорил, что видел кровь на камушке… Иван поддакивал, качал сокрушенно головой, а когда Константиныч пошел к своей палатке, сказал вслед ему улыбаясь и явно подтрунивая: – Охотник «хренов»…
С тех по выражения – «Охотник хренов» и «была кровь на камушке» стали тоже нашими часто повторяемыми выражениями, которыми мы подшучивали друг над другом.
Саша Трещалов, Иван Раскосов (справа налево)
Была и еще одна смешная фраза, произнесенная им. Поработав с ним сезон, я знал, что он одновременно распределяет геологов по маршрутам и сворачивает и перебрасывает на вездеходе лагерь на новое место. А, значит, маршрут надо завершать в любую погоду, и я на второй сезон изготовил себе накидку из толстого светлого полиэтилена. Выдаваемым нам брезентовым плащам я не доверял – они были грубые и промокали.
Так вот! Перевалив в маршруте через водораздел и выйдя в долину ручья, он заметил вышедшие в эту же долину из бокового притока очертания темных фигур. Погода была моросящая.
– Бараны! – выкрикнул он… – И с ними Музис… – добавил он, заметив светлое пятно моей накидки.
Так, кусок полиэтилена, возможно, спас кому-то из нас жизнь.
Горный подарок Верхоянья
Мне же как-то везло встречать живность недалеко от лагеря. То куропатку подстрелишь, то утку, а как-то, вернувшись из маршрута, я заметил двух баранов, пасущихся на склоне сопки прямо возле лагеря. Я подкрался поближе и выстрелил из малокалиберки (карабина в этот сезон мне не успели переслать из Зырянки – он был там на хранении в УВД). Я почувствовал, что попал, выстрелил еще, выпустив обойму и почему-то у меня кончились патроны. Обычно у меня был приличный запас. Мы занорились в палатку и наблюдали, как один пасся, а второй тревожно озирался и не пытался уйти. Потихоньку они передвигались вверх по склону к вершине. Мы ждали Башлавина и, когда он пришел, бросились к нему: – Константиныч! Бараны! Один ранен! Добей! – Башлавин, что-то ворча, осторожно подкрался к подножию сопки и выстрелил в раненого. Тот упал, а второй подпрыгнул и скрылся за сопкой.
