это мучительно.
Он только кивнул и продолжил. Он сказал ей, что к пятому дню впал в отчаяние. Он забрался на дерево на заднем дворе, откуда ему открывался вид на участок соседа. Он увидел Эджике, тот сидел на табуретке за забором в своем дворе и гладил гусенка. Поначалу моему хозяину показалось, что гусенок мертв, но потом он увидел, как затрепыхались его крылья – гусенок пытался улететь от своего тюремщика, который быстро наступил ногой на красную бечевку, привязанную к ноге птицы. Гусенок сопротивлялся, снова и снова поднимал ногу и хлопал крыльями, но бечевка не пускала его. И вот, пока мой хозяин смотрел на это, жестокая идея пришла ему в голову.
Чукву, как только я прозрел намерение его сердца, я стал возражать против него. Я осенил его голову мыслью об опустошенности и боли, которые станут его уделом, если он осуществит задуманное. Он задумался на мгновение, даже представил, как кровь вытекает из проделанной камнем дыры в голове птицы, и его это испугало. Но, как ты знаешь, чи не может идти против воли хозяина, как не может и заставить хозяина поступать против его воли. Вот почему старые отцы говорят, что если человек хранит молчание, то и его чи безмолвствует. Это универсальный закон духов-хранителей: человек должен проявить волю, чтобы его чи начал действовать. Я, таким образом, оказался в трудной ситуации – был вынужден беспомощно смотреть, как он делает то, что в конечном счете заставит его страдать. Он вернулся с рогаткой, сел на кривую ветку и спрятался в листве. Оттуда он видел птицу, привязанную к ножке табурета, на котором только что, перед тем как уйти в дом, сидел Эджике.
В этом месте своей истории мой хозяин понял: он не хочет рассказывать Ндали, что способен на серьезное насилие, поэтому прервал рассказ и солгал ей, сказав, что перестал любить гусенка, поскольку тот больше не принадлежал ему. Он сказал ей, что, поскольку гусенок прилепился к Эджике, он надумал убить птицу, чтобы отомстить ее новому хозяину. Когда Ндали кивнула и сказала: «Я понимаю, продолжайте», – он рассказал ей, как выстрелил в птицу камнем и не промахнулся. Камень попал гусенку в ногу, и он упал с криком, означавшим, вероятно, боль. Мой хозяин спрыгнул с дерева, его сердце превратилось в громкий барабан. Он вбежал в свою комнату, а немного спустя к нему с окровавленной птицей примчался Эджике, он кричал, что гусенок умрет, если его не лечить. Так оно и случилось, несколько дней спустя после того, как мой хозяин вернул себе птицу и принес ее назад в дом, он проснулся утром и увидел, что гусенок лежит в середине комнаты, крылышки его плотно прижаты к телу, голова безжизненно свесилась набок. Ноги его были жесткие и безжизненные, когти загнулись вниз из-за трупного окоченения.
Гаганаогву, смерть птицы стала очень тяжелым ударом для моего хозяина. Он рассказал Ндали, как оплакивал свою утрату, как ругал себя – отец даже был вынужден его наказать. Но это ничего не изменило. Из школы стали приходить жалобы на его невнимательность, постоянные прогулы. Его отвращение к себе было настолько сильным, что он специально провоцировал
