проступке, но вместо этого она разрыдалась и в отчаянии выбежала из класса.
Ради меня она без лишних слов приняла всю вину, которую я спихнул на неё.
Я почувствовал, как граната в моих руках рассосалась, и на время успокоился.
Но то, что случилось потом, до сих пор не даёт мне покоя, да, верно, и до самой смерти будет бередить мне душу.
Я знал, что поступил дурно, и не смел вернуться домой. Я просто шатался по горам.
Сестрёнка же давным-давно вернулась домой, потому что ей было стыдно оставаться в школе. Она ждала маму, чтобы поплакаться ей о своей обиде.
Кто мог подумать, что мама не поверит её словам, а скажет:
– Твой брат украл? Очернил тебя? Да ни за что не поверю! Наверняка ты, дурочка, сама украла!
– Я правда не крала, это всё он!
Услышав это, мама взбесилась:
– Хочешь на него всех собак навешать? Да твой брат – лучший ученик во всём уезде, разве он мог украсть? Хочешь испоганить его доброе имя? Посмеешь ещё сказать, что это он, прибью!
Когда сестра поняла, что хоть войди в реку Хуанхэ, всё равно не отмоешься, она закричала:
– Давай, убей меня! Это не я была! Это всё он!
Увидев, что сестра не сдаётся, мама связала её верёвкой, примотала к стремянке и стала зверски молотить бамбуковой палкой.
Она била её и орала:
– Будешь ещё красть?! Будешь сваливать на брата?! Дрянь бесполезная, тварь бесхребетная, позоришь меня на всю округу. Прибью!!!
Если бы не учитель, который как раз зашёл домой пообщаться, мама бы, наверное, точно забила её в тот день насмерть.
Из нас двоих мама всегда больше любила меня. Её нежность ко мне была раз в сто больше, чем любовь к моей сестре.
Сестра была уже на последнем издыхании, когда учитель спас её. На её окровавленном теле не было живого места. Перед тем как потерять сознание и упасть в руки учителю, она твёрдо сказала:
– Я правда не крала, я хорошая.
Учитель заплакал.
– Я верю тебе, Сюэцуй, – сказал он. – Ты хорошая. Мы все верим тебе, что ты хорошая.
Но ни взрослые, ни ребята не поверили. Сестру обзывали воришкой до самого конца начальной школы.
До этого все любили с ней играть. Но после случая с огурцами они перестали брать её в свои игры. Сколько бы я ни говорил, что это я украл, они не верили мне. Все думали, что я выгораживаю сестру. Дети шарахались от неё, как от чумной. За спиной у неё одноклассники говорили, что она крадёт, а с воришками никто играть не хочет. Сестрёнка стояла одна на улице и плакала от отчаяния.
Моя трусость, моё себялюбие, моя подлость погубили сестру. Её детская душа пострадала безвинно. Её чистота была запятнана, и она лишилась всех своих немногих радостей.
Я был подлец!
Когда мама наконец поверила, что это я украл огурцы и обвинил в краже сестру, она чуть не взорвалась от гнева. Мама и представить не могла, что такой малец, как я, станет так гадить другим людям. Она велела мне встать на колени и признать свою вину.
– В детстве уму-разуму не научишь, дурак дураком и вырастет. Ведёшь себя как проходимец!
