работайте, – кивает товарищ Ухов и возвращается в кабинет. Однако ему что-то мешает. Что-то здесь не так, – пытается он ухватить ускользающую мысль. Наконец это ему удаётся и он орёт про себя: "Разрази меня гром, если на ней есть чулки!"
Стараясь не шуметь, товарищ Ухов чуть-чуть приоткрывает дверь и выглядывает в образовавшуюся щёлку. Элита, низко нагнувшись и положив на колено правой пятку согнутой левой – в позе "Мальчика, вынимающего занозу" – действительно зашивает. Но на ней и вправду нет чулок. Элита зашивает… ногу.
Ухов плотно прикрывает дверь и издаёт долгий звериный стон. Идёт за стол, опускается в кресло и долго сидит, спрятав лицо в ладонях. Потом встаёт, слегка пошатываясь, выходит в приёмную. Пододвигает стул к столу секретарши, садится напротив и, положив голову на руки, долго смотрит на Элиту. Элита сначала смущается, затем её глаза начинают испуганно бегать. Ухов берёт её за руку и говорит голосом, которого от этого заматерелого чиновника ещё не слышала ни одна живая душа:
– Не бойся, девочка. Я тебя не выдам.
10
На шестьсот шестьдесят шестом километре Лавр Ловергийн свернул с трассы. "Объезд," – объяснил на всякий случай. Но через пять минут, когда щупальца прожекторов уперлись в толстые замшелые стволы и над машиной сомкнулся шатёр ветвей, потушил фары и выключил мотор. Попутчица кусалась и царапалась, уломать её Ловергийну стоило огромных усилий. Он так и не уломал её – поставил перед свершающимся фактом. Деваться-то было некуда – вокруг ночь, глушь и темень заблудившейся в лесу дороги. Могли быть и волки. Да и собаки в такой глуши ничуть не лучше волков. Когда всё было кончено и Ловергийн отодвинулся, девушка снова начала кусаться и царапаться. Лавр стукнул её и пригрозил высадить. Он не затаскивал её в машину, сама напросилась. Могла бы подумать своими куриными мозгами, куда лезет. К чему может привести долгое пребывание наедине с мужчиной. Тем более, если на улице ночь, волки, а у мужчины недвусмысленная внешность и горячая кровь потомка Чингисхана. Девушка забилась в угол кабины и затихла.
– Приведи себя в порядок, – буркнул Ловергийн, выруливая на трассу. Девушка сидит, не шелохнувшись. Ну и свинья же ты, однако, – упрекает себя Ловергийн. Человек поверил тебе, можно сказать, жизнь доверил, а ты… Его снова кусают и царапают, теперь изнутри.
Лавр Ловергийн высаживает девушку в её городке, центральная площадь которого тоже называется Под Рукой, и снова возвращается на трассу. На перёкрестке стоит девушка в легком белом платье и отчаянно машет рукой. Автомобиль Ловергийна с рёвом проносится мимо.
11
Всё, что мы знаем о петухах, – это только надводная часть айсберга. Даже то, что мы о них забыли, не открывает и половины зловещих тайн, окутавших эту мирную домашнюю птицу.
Древние считали петуха птицей Дракона.
Иоанн (Откровение, гл. 11) говорит о Драконе: диавол, сатана.
Петухи кричат. По ночам они кричат трижды.
Третьи петухи
