челюсть; например, в горнице под тумбочкой с японским телевизором сидит кот и, не торопясь, доедает мышь. Отколовшиеся составляют пеструю и многочисленную компанию: присутствуют сам Георгий Иванович, председатель колхоза «Передовик», все главные специалисты, директор школы, баянист Каховский, недавно эмигрировавший в Мексику, Зиночка, глава местной администрации, один настоящий голландец, торговец спиртом, два писателя либеральной ориентации и наш резидент в республике Гондурас. На столе селедка с горячей картошкой, студень из убоины, малосольные огурцы; под столом ящик водки и ящик какого-то кисленького винца.
Везде люди как люди – выпьют рюмочку-другую, поговорят о тарифах и разойдутся, а по нашим повадкам нальются горячительной – и пошло…
– Это что же делается, мужики? Ведь на ладан дышит родной колхоз!
– Может быть, это и к лучшему. Вот вы посудите: в Европе шесть процентов населения, занятые в сельском хозяйстве, кормят целый континент, а у нас в России чуть ли не половина населения загнана в колхозы, а толку чуть!
– Это потому, что колхозам развернуться по-настоящему не дают. Ты обеспечь меня запчастями, предоставь кредит на льготных условиях, наложи вето на импорт хлеба, и чтобы водку продавали не каждый день. Тогда я такую покажу урожайность твердых сортов пшеницы, что в Канаде случится Октябрьский переворот!
– Если дать колхозам по-настоящему развернуться, то мы окончательно сядем на лебеду.
– Между прочим, коли ее правильно приготовить, то это будет… ну не деликатес, конечно, но срубаешь за только так.
– А по-моему, во всем виновата свобода слова. Раньше мы слыхом не слыхивали про европейские шесть процентов и спокойно существовали на трудодни. Я вообще так скажу: без этой самой свободы слова было как-то приветней жить!
– Это точно! А при рыночных отношениях просто досрочно хочется помереть…
– Смерть смертью, а крышу крой.
– Я и крою…
– Вот, блин, и крой.
– Нет, я согласен с предыдущим оратором: совсем разболтался простой народ! Раньше, бывало, как подойдет к тебе младший лейтенант Востриков, как скажет: «Ты, товарищ, к какой диверсионной группе принадлежишь?» – так сразу придешь в себя!
– Вот ктой-то с горочки спустился…
Наверно, милый мой идет…
– Как это ни печально, но без свободы слова, как без воздуха, не могут существовать только горлопаны и главари. Людям же сколько-нибудь дельным она и на дух не нужна, между тем в первую очередь для них свобода оборачивается смятением и бедой.
– Дело не в свободе слова, а в том, что она писана не про нас. Нация мы еще несовершеннолетняя в гражданском отношении, и по-хорошему от нас свободу нужно покуда прятать, как спички прячут от детей.
– Свобода не нужна, когда она есть. А когда ее нет, то вдруг оказывается, что она
