он равнодушно. – Сволочь я, сволочь. Работа такая.
И мысленно процитировал весьма даже примечательные строчки из мемуаров небесталанной французской разведчицы времен первой мировой: «Секретная служба выполняется в абсолютной тайне, ее солдаты погибают молча, как будто проваливаются в люк. Это значит – служить начальникам, задача которых состоит в том, чтобы никому не доверять».
Вслух повторять не стоило – эта зажравшаяся куколка все равно не поняла бы иных аксиом…
…Неладное почувствовалось издали, едва они свернули в тихую улочку (сопровождаемые маячившим на почтительном отдалении «Фольксвагеном»): навстречу, пугнув пронзительным взвизгом сирены собравшийся было свернуть во двор на полной скорости «Запорожец», величаво выплыли две огромные пожарные машины, за ними показался военный грузовик, крытый выцветшим брезентом. «Пожарки» поехали вправо, грузовик – влево. Когда Павлик свернул в тот самый проезд, «Волга» едва не ткнулась радиатором в задний бампер давешнего «Запора». Некуда ему было двигаться – во дворе имело место нечто среднее меж митингом и народным гуляньем. Люди толпились кучками, о чем-то оживленно толкуя, там и сям шмыгали мальчишки, промелькнул молоденький милиционер в сбитой на затылок фуражке – он отчаянно махал руками, пробивая в толпе проход для медленно ползущей черной «Волги». Потом кинулся к «Запорожцу».
– Отъезжай, – распорядился Данил.
Павлик задним ходом вывел машину на улицу, следом, треща моторишком и чадя, выкатился «Запорожец». Черная «Волга» проплыла мимо, Данил рассмотрел генеральский погон и лицо его обладателя: вальяжное, озабоченное…
– Пойдем-ка пешком, – подумав секунду, сказал он. – Что-то там такое стряслось…
Подавая пример, вылез первым, подождал остальных и двинулся сквозь гомонящую толпу, пробивая дорогу, как бульдозер. Правда, для окружающих это вовсе не выглядело ни агрессией, ни хамством, как-никак его в свое время прекрасно выучили хитростям поведения в толпе. Окружающие и не понимали толком, почему их вдруг мягко повело-переместило в сторонку…
Ох, мать твою…
Посторонив еще парочку зевак, он оказался в точке, откуда прекрасно мог все рассмотреть, – и, конечно же, в момент определил, чье окно щерится острыми обломками стекла, этакой жуткой каемочкой.
Климовское. На его окно все здесь столпившиеся и пялились, подчиняясь давно описанному классиками инстинкту. Кухонное окно лопнуло, стекло покрылось причудливыми трещинами, но каким-то чудом уцелело, а вот окно комнаты вылетело к чертовой матери. Вылетело наружу: на газончике посверкивают осколки, большие и маленькие, их разглядывают, присев на корточки, двое в штатском, а третий, сверкая фотовспышкой, крутится у них за спинами…
– Эт-то что такое? – сквозь зубы прошипел Паша Беседин.
– Это взрыв в замкнутом пространстве, – тихо сказал Данил. – Тротиловый эквивалент нет смысла сейчас просчитывать… Нечто типа гранаты.
Вот только откуда она взялась в климовской
