где-то за гранью, такое мне трудно себе представить…
– А вы пробовали?
– Пробовал что?
– Представить себе то что чувствует палач.
– Ничего он не чувствует. Откуда у него чувства? – Павел Семенович сообразил, что сказал глупость – Ну нет, он конечно что-то такое… – он запнулся, не зная как продолжить фразу, но собеседник пришел ему на помощь, прервав его:
– А что ощущал тот который повесил Эйхмана8?
– Это не одно и то же. Эйхмана следовало повесить – Павел Семенович начал сердиться.
– И исполнитель приговора искренне верил в это. А если те что стреляли в Понарах, тоже искренне верили, верили в какую-нибудь нелепую чушь. Во что только люди не верят по глупости…и по молодости.
– Так ведь можно все что угодно оправдать – возмутился Павел Семенович.
– Нет! – человек в тени казалось выкрикнул это слово и Павел Семенович невольно вздрогнул.
– Оправдать неможно… – не совсем правильно сказал голос из тени и сам себя поправил:
– Нельзя,…невозможно.
Эта оговорка проскользнула почти незаметно для Павла Семеновича. Только подспудно мелькнула мысль: "Как знакомо… Где же так говорят9?" Мелькнула и пропала, потому что сказано это было с какой-то болью в голосе. Затем голос продолжил уже немного спокойнее и со знакомой иронией:
– Разве что, пожалуй, можно попробовать понять. Но и это не обязательно.
– Именно в этот момент Павел Семенович почувствовал, как, казалось бы, абстрактный спор задевает лично его.
– Кого понять?” – воскликнул он уже не полностью контролируя себя – Того кто хотел застрелить тебя только за то что ты еврей? Не хочу я его понимать и не буду.
А его странный собеседник продолжал как ни в чем не бывало:
– А вот если бы вы встретили сегодня на улице одного из тех, кто стоял там, в Понарах, над обрывом? Что бы вы сделали?
– Я? – пытался собраться с мыслями Павел Семенович, но его опять прервали:
– Давайте упростим задачу. Пусть это будет не садист, получающий удовольствие от казни, вроде..”
– Вроде кого?
– Да нет, неважно. И пусть это будет не тот, кто подписывал…
Сердце Павла Семеновича пропустило удар.
– Что подписывал? – спросил он хриплым голосом.
– Приказы, конечно. Что с вами?
– Нет, ничего. Продолжайте – он очень надеялся, что голос не дрогнет. И он не дрогнул.
– Пусть это будет один из тех восторженных придурков что по глупости попали в Особый Отряд10.... – продолжил ироничный голос в углу.
– А вам ведь действительно не все равно – с удивлением произнес Павел Семенович – Мало кто слышал про Особый Отряд. Конечно, мне трудно представить себе такого придурка здесь, в этой стране, но разве что теоретически… – он сделал выразительную паузу.
– Да,
Нацистский преступник, выкраденный израильскими спецслужбами и повешенный после суда. Одна из двух смертных казней, совершенных в Израиле за годы его существования.
"Неможно" вместо "невозможно" – типичная оговорка литовцев, говорящих по русски.
Специальный отряд СД, состоявший из литовских добровольцев.
