мгновений вокруг вырос целый лес рук.
– Мы проголосовали, – сказала она, – и ты проиграл.
Один из его амбалов (она вдруг подумала, что же он такого пообещал им в этом месте) в сердцах сказал: «Че-е-о-о-рт».
Она всегда выигрывала.
– Джимми, нам можно забрать вещи?
Джимми, да будут благословенны пальцы и щиколотки его ног, сказал:
– Нет, – стиснул зубы и мятежно поднял подбородок. – Нет. Пошли вы все.
Ночью будет холодно, но не смертельно. Они знали, где еще остались полуразрушенные строения, которые дадут им временный приют и где можно найти много полезных вещей. Когда они снова попадут в радиус действия сети ушельцев, они смогут рассказать, что с ними произошло, и выложить видеоролики, снятые с десятка поблескивающих объективов (все, что она смогла насчитать), а потом полагаться только на доброту незнакомых людей. Они отстроятся заново.
Все очевидно, ей даже не пришлось об этом упоминать. Несмотря на те ужасы, которые произойдут этой ночью. Несмотря на всю работу, которую им предстоит проделать в несколько ближайших лет. Несмотря на боль в мышцах и волдыри на руках, на сбитые ноги, все они запомнят Джимми на всю жизнь. Запомнят, что происходит, когда «болезнь особенной снежинки» развивается без лечения и купирования. Они построят нечто большее, более прекрасное. Они будут избегать тех ошибок, которые допустили в прошлый раз, а потом допустят много новых, совершенно восхитительных ошибок. Онсэн будет просто потрясающим. Первоначальный план здания разветвлялся десятки раз с того момента, как он попал к ним в руки; некоторые из добавлений были просто прекрасны. Как только она начала делать первые шаги по мерзлой земле, эти мысли целиком заняли ее голову и планы начали принимать определенные очертания.
Тут внезапно возникла эта девушка, Ласка. Они шли по лесу, глухо ступая по тропинкам и щелкая ветками.
– Лимпопо!
– Что такое?
– Не пойми меня неправильно, но ты что, совсем с ума сдурела?
– Нет.
– Но это сумасшествие! Ты построила это место. И дала ему так просто его забрать!
– Оно не было моим, я его не строила. Я не давала ему ничего забрать.
Она практически услышала, с каким артистизмом закатываются глаза ее спутницы, имевшей все: родословную, деньги и соответствующие всему этому привилегии. Такие люди, как Ласка, никогда не уходили от того, на что имели свои права и претензии. Их охраняли орды юристов и вооруженной охраны. Для нее это было путешествием, расширяющим горизонты ее сознания. Хорошее дело, если честно. Лимпопо зевнула, чтобы скрыть улыбку, которая могла привести Ласку в замешательство.
– Мы с тобой знаем, что твой вклад в это место был гораздо большим, чем у всех остальных.
Та пожала плечами:
– И почему это делает это место моим?
– Да ладно. Пусть оно не твое на все сто процентов, но в любом случае твое.
