запекла, полила подсолнечным маслом и дала бабушке с собой в школу. Бабушка стала в уголке есть, и ее сразу обступила толпа голодных мальчиков и девочек. Никто не пробовал отнять, все с наслаждением смотрели, как она ест, только попросили отдать потом газетку от печеной картошки. И она очень расстроились, что на газете не осталось ни капельки масла.
Саша представила, что Костя такой же голодный, как те школьники. В пансионате она часто видела голодных детей. И в садике все хотели есть. В обед мало кто оставлял на тарелке кружочек жареной колбасы или пюре. Саша раньше не замечала Костю, хотя он тоже пришел в школу из садика. Как он жил, Саша не знала. Вот у Андрея Булыгина отец работал на местной ТЭЦ, а мама – в милиции. Андрей выглядел сытым и никогда не доедал обед. А Костя? Саша не помнила…
Она всё еще раздумывала, что же делать. Костя по-прежнему смотрел на нее круглыми глазами, не выпуская из руки пряник. Саша наконец отвернулась и стала смотреть на Булыгина, развалившегося на стуле, – она так и не узнала, чем закончилась его стычка с Алевтиной Юрьевной, но судя по виду Андрея, учительница побоялась его бить.
А Костю, наверное, не побоялась бы. Скажи Саша, что он залез к ней в ранец, учительница бы его наказала. И, может, даже ударила. Хорошо, что Саша промолчала, хотя она и хотела пряник. Но пусть лучше так. От этой мысли она даже повеселела. Ей хотелось побыстрее забыть голодного Костю, его дикие глаза, его грязные ногти и потертый рукав. Пусть ест! Саша никому не расскажет. Даже Аньке.
Алевтина Юрьевна уже вернулась к доске и что-то переписывала из учебника. На ее грудь, большую, обтянутую черной ангорковой кофтой, осыпался с доски мел. Все прилежно писали. Булыгин рассматривал свой учебник. Ничего интересного за его партой уже не происходило, но Саша боялась отвести глаза – вдруг Костя так и не убрал руку. Она по-прежнему внимательно рассматривала спину Булыгина, давая Косте время достать уже этот пряник и спрятать к себе. Она два раза досчитала в уме до тридцати и наконец решилась посмотреть перед собой. Костя убрал руку. И даже закрыл ее ранец. И застегнул его на обе кнопки! И пряник наверняка взял. Сам он теперь тоже разглядывал спину Булыгина. Саша вздохнула.
– Тебе особое приглашение нужно? – гаркнула вдруг учительница прямо над Сашиной головой. – Все записали домашнее задание, а ты сидишь кукуешь? Покажи дневник? Ты и дневник не достала?
Алевтина Юрьевна пошла по среднему ряду и медленно, по слогам, произнесла:
– Сколь-ко р-р-раз мож-но пов-то-рять? Днев-ни-ки в на-ча-ле ур-р-р-рока кла-дем на край пар-ты! На край! Ты меня поняла? Доставай дневник. Сейчас вместо перемены будем ждать, пока ты запишешь домашнее задание.
Саша полезла в ранец окоченевшими от страха руками. Они стали холодными и какими-то будто пустыми внутри. Ранец не открывался. Она с трудом расстегнула одну застежку и долго копошилась с другой. Жала на нее, давила со всей силы, дергала – не могла открыть. Учительница, схватила с крючка ранец, одним
