по ступеньке на льду… Щелчок, вспышка боли, и всем существом ощущаю, что в ноге что-то изменилось. Боль была настолько острой, что пришлось закусить руку, чтобы не потерять сознание. Осознаю, что порвалась передняя приводящая связка колена, которая уже пару лет беспокоила. В голове сразу мысли, как стрелы: операция, выбываю надолго из строя, а как же команда, уговор победить в чемпионате? Кое-как допрыгал до первого этажа. Нога болталась, как чужая, согнуть ее не мог. Привязал к ней какую-то палку и дальше уже прыгал на здоровой ноге. Вызвал такси и поехал в Битцу, в отель, к моим мгновенно ошалевшим от увиденного одноклубникам Регентову, Андрианову и Москаеву. «Друзья, простите, подвожу вас. Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – снова порвал связку. Играйте пока без меня. Похоже, месяцев на шесть я не игрок». Знакомой дорогой еду в ЦИТО, где родные врачи подтверждают разрыв. Операция через два дня, восстановление приводящей мышцы надколенника займет полгода. Меня определили в ту же палату, где я лежал 13 лет назад. Даже медсестры меня вспомнили, хотя через палату за это время прошло несколько десятков спортсменов, артистов цирка и балета.
В первый раз я попал в ЦИТО в 1992 году с надрывом боковых связок надколенника. Это было за несколько месяцев до Олимпиады в Барселоне, куда я пробился через сито европейского отборочного турнира. Когда выходил из больницы, меня провожали как родного. Радовались и немного завидовали: многие знали, что скоро поеду на Олимпиаду. Тогда у меня был сумасшедший эмоциональный подъем. Впереди – подготовка к Играм и исполнение самой заветной мечты спортсмена. Но, как известно, хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Через полтора месяца, за три дня до начала Олимпиады, я вновь оказался в ЦИТО. Связка не выдержала и порвалась во время тренировки. Многие из тех, кто меня провожал, еще долечивались: «Как же так, Макс? Ты не поедешь в Барселону?» Это было крушением всех надежд. Я лег на койку и пролежал так полутора суток, упершись головой в стену. Только потом начал понемногу приходить в себя…
Боль была настолько острой, что пришлось закусить руку, чтобы не потерять сознание.
В этот раз в декабре 2005-го меня прооперировал врач Дмитрий Васильев, который 13 лет назад был помощником светила советской спортивной травматологии Зои Сергеевны Мироновой. Расходы по операции взял на себя «Факел». Связку сшили, наложили гипс, который сняли через полтора месяца.
После гипса нога не сгибалась. По законам реабилитации нужно за месяц после снятия гипса согнуть ногу в суставе до 90 градусов. Вспомнилась моя первая травма в 92-м. Тогда я думал всех удивить: быстро согнуть ногу, как положено, и вернуться в спорт. В 92-м году сустав сгибали с помощью гири, которую вешали на ногу. А как еще его согнешь, если связки и мышцы после гипса словно каменные?! Гирю в пять кило вешали максимум на пять минут. Процедуру сопровождала ноющая, пронизывающая насквозь боль, которая нарастала с каждой секундой! Один раз врач, следившая
