вот пишет, что загнали его на Сахалин. Как будто бы там боев нет, а вот под Порт-Артуром, сообщает, идут страшные бои. Японцы что-то заняли у нас – что – непонятно, зачеркнуты эти строчки в письме.
Отец взял из моих рук письмо, посмотрел его и как бы с досадой сказал:
– Наши Порт-Артур сдали, ну, это к лучшему.
Почему отец сказал, что сдача Порт-Артура к лучшему, – я так и не понял. Бабушка набожно перекрестилась. Я же, набравшись храбрости, сказал отцу:
– А все же мы японцев победим.
Отец посмотрел на меня и сказал:
– Молод ты еще, сынок, и тебе не понять этой мудрости.
Мне стало почему-то нехорошо, стыдно своих слов, в голове мелькнула мысль – как это так, что наш белый царь и не победит японского царя. Почему же русский царь Петр Великий победил шведов, почему же Россия победила Наполеона? Хотелось в эту минуту поговорить с отцом, но вспомнил, что он сказал обо мне – «молод ты еще», хотя я с ним был не согласен, ибо мне шел тринадцатый год. Я окончил сельскую школу и считал себя взрослым.
Не сказав больше ни слова отцу, я решил спросить нашего уважаемого сельского учителя, кто же в войне с Японией победит. Однако мне не пришлось скоро увидеть учителя, и я забыл этот вопрос.
Правительство царской России с первых дней войны с Японией опозорилось. Эта печальная весть разносилась с быстротой молнии по всей Руси, вызывала революционный подъем рабочего класса промышленных городов, докатилась до глухих деревень и сел. Но русский мужик не хотел верить в то, что Россия в войне с Японией проиграет. Он знал свою могучую силу, он знал, что если для этой силы создать необходимые условия и направить ее на правильный путь, то эта сила всегда победит. Но факты – упрямая вещь. Они говорили о том, что японцы на море потопили наш флот, а на суше – захватили Порт-Артур и наступают на Харбин.
Крестьяне стали задумываться и искать причины поражения, стали больше прислушиваться к рабочему классу. Начали больше брать пример с городского рабочего, который в это время под руководством революционных партий поднимал повсюду восстания. Революционная волна с еще большей быстротой, чем вести о неудачах на Дальнем Востоке, начала разливаться по деревням и селам и вовлекать их население в революционное движение. К осени 1905 и весне 1906 года крестьянское восстание охватило все Поволжье.
Эта новая волна совпала с началом моей сознательной жизни и никогда не изгладится из памяти.
…Осенний вечер окутал непроницаемой темнотой небольшие избы с соломенными крышами. Моросил дождь. Казалось, что в такую погоду да еще после тяжелого дневного труда на полевых работах крестьяне села Шатрашаны должны были погрузиться в сон. Но народ не ложился спать. Время шло к полуночи, а огоньки все еще светились то в одном, то в другом конце села, в большинстве изб.
Ночные сторожа не раз уже прошлись по улицам села, давая знать о себе, что они бодрствуют, а стало быть, хорошо сторожат. При другой обстановке, когда не было волнений в народе, сторожа не раз бы заглянули
