день торгового работника, – расплылся в улыбке хозяин. – Это наши и из соседних районов бизнесмены.
Чуть позже, удобно расположившись в кожаных креслах гостевого зала, передняя стена которого, выполненная из прозрачного стекла отражала звездный купол неба и сонную реку, полковник с майором с удовольствием оглядывали горячительное и холодные закуски, а Вилорий отдавал распоряжение нарисовавшейся рядом смазливой, с ногами от плеч, официантке.
– Ну что, приступим? – потянулся он волосатой лапой за бутылкой шотландского виски « Лох-Несс», когда та упорхнула.
– Можешь, – накладывая на тарелку Линника черную икру, – кивнул подполковник.
Далее бокалы наполнили , и куратор произнес тост. – За коммерцию и хозяина!
Утолив первый голод, выпили по второй, за процветание Украины, а вдогонку по – третьей. Что б муха не пролетела.
Затем появилась официантка в сопровождении второй, с судком стерляжьей ухи и нанизанными на шампуры шашлыками.
– Под них лучше водку, – потянул из ведерка со льдом запотевший «Абсолют» Вилорий и наполнил припасенные для него стаканы. – Ну, будьмо! – поочередно чокнулся с гостями.
Те неспешно высосали их до дна, побурев мордами, крякнули и навалились на уху, мыча от удовольствия.
Что было после, Линник помнил смутно.
Урывками в сознании всплывала длинноногая официантка, с которой целовался на брудершафт, а затем трахался в смежной комнате, затем они с Вилорием тащили в туалет блюющего Пасюка, а потом он таскал хозяина за ворот и орал, «убью, Ленин!».
Спустя еще сутки, отметив командировку, майор возвращался назад. Под колесами его «тайоты» ровно гудел Бахмутский шлях, магнитола томно пела голосом Чилинтано.
Глава 6. Щэ нэ вмэрла Украина
По Крещатику, залитому морем огня, шло факельное шествие.
В первых рядах, вкупе со священниками – иезуитами и дивчатами, несущими портрет «гэроя нации», двигались ветераны УПА в кашкетах с трезубцами, молодые, с горящими глазами активисты из «Свободы»*, а также многочисленная киевская интеллигенция со студентами и люмпенами*, над головами которых реяли черно красные знамена.
Нэзалэжна с розмахом отмечала столетие со дня рождения Степана Бандеры.
Время от времени активисты с мегафонами и повязками на рукавах, металлически гавкали «Слава Украини!», а толпа ревела в ответ «Гэроям слава!!!
Увенчанный в бронзе Богдан Хмельницкий на коне, апокалипсически отсвечивал в языках пламени, в окнах домов, за которыми угадывались обыватели, испуганно дрожали стекла.
– Гарно маршэруем! – сказал кульгая на одну ногу, изрядно постаревший Деркач, в пошитой по такому случаю бандеровской форме, шагающему рядом с ним с факелом в руке, заматеревшему внуку.
– Щэ б комуняк з жидамы на фонарях и було б зовсим файно!
– Будуть и комуняки, дидусь, – водил по сторонам налитыми кровью
