о страшной моей тайне, о моей самой большой вине. Женя задергал ногой, я заметила, что у него бывает такое в минуты сильных волнений.
– Тем временем подросла дочь доброй волшебницы, и оказалась она грязной ведьмой, – я решила, что самая неприятная часть будет короткой. – Постоянно нашептывал Колдун девочке, что он видит ее насквозь, все черные грязные помыслы, обвинял ее в совращении благодетели мужчины. – Не удержавшись, я всхлипнула. – Молодая ведьма была крайне осторожна, старалась не попадаться на глаза Колдуну, но ничего не помогало. Он твердил и твердил о том, что вся вина на ведьме, на ее гнилом нутре, и как разобьется сердце доброй волшебницы, когда она узнает, какую змею пригрела на своей груди. – Слезы текли по моим щекам, я была не в силах остановить их. – От напряженной работы и плохого питания вскоре добрая волшебница заболела и пришлось ей покинуть дворец, дабы обратиться к целителям. Те ничего не смогли сделать, и волшебница умерла. – Последнее слово я прорыдала, захлебнувшись. – Колдун остался полноправным хозяином молодой ведьмы. Он выбивал из нее гнилое нутро, но это не помогло. И, наконец, сдавшись, Колдун пошел на поводу у своей слабости, потому что она соблазняла его и… – Я не могла закончить, рыдания душили меня, снова возникло ощущение того, что я вывалялась в грязи, и никогда мне от этого не отмыться.
Саша был на полсекунды быстрее Жени. Одним рывком он передвинулся со своего спального мешка на мой и, обхватив меня руками, стал поглаживать плечи. Продолжая рыдать, я обняла его в ответ, но этого казалось недостаточно. Мне хотелось поделиться своей болью, разделить ее, потому что одной было не вынести этой ноши. Захлебываясь слезами и соплями, я забралась к нему на колени, утыкаясь лицом в шею, а он продолжал успокаивающе гладить мои плечи. Но и этого было недостаточно, я чувствовала, как моя боль переполняет его, льется через край, и вот уже мы вдвоем захлебывались ею. И тут я почувствовала прикосновение третьей руки прямо между лопаток. Женя поглаживал мою спину уверенными твердыми движениями. Боль потекла от нас двоих к нему, и в этот момент я смогла вдохнуть. Тихо нашептывая слова утешения, Женя прислонился щекой к моей спине, прямо в том месте, где секунду назад была его рука, и обхватил меня сзади, даря утешающее объятие. И так втроем, застывшие в своем горе, мы нашли освобождение, проливая слезы и укачивая друг друга, обмениваясь теплом.
САША
Громкий визгливый звук разрывал мой мозг. Сейчас же каникулы, господи боже, я что, забыл отключить будильник? Не открывая глаз, я пытался нашарить тумбочку, но ладонь соприкоснулась с мягкой поверхностью ковра. Да, точно, поход. Звук продолжал нервировать. Рядом заворочался Жека и пробормотал: «Еще минут десять, мам». Я резко сел. Мелодия не была похожа на будильник. После сна я всегда резко приходил в себя, будто в черепной коробке не было мозга, и вдруг резко его туда снова плюхали с таким «блом-блом-блом», я даже представлял, как он там трясется от этого плюха, словно желе в холодильнике.
