пытаться уснуть было бесполезно. Но родители хором погнали меня спать, и я не стала спорить. Я ворочалась с боку на бок, пытаясь привыкнуть к мысли о том, что никогда больше не увижу бабушку, когда зашел отец.
– Доча, я на минутку, – сказал он чуть смущенно. – Можно присяду? – и он уселся на краешек кровати.
В полутьме я не видела выражения его лица, но руки были скрещены на груди.
– У тебя завтра начинается новая жизнь. Ты теперь самостоятельный человек и переезжаешь в этот огромный дом, который купил Саймон… – Он замялся, наверное, ему так и хотелось добавить: «купил неизвестно на какие доходы».
– Пап, не тяни уже, говори как есть! – попросила я.
– Хорошо. Перехожу к сути. Это о твоем женихе. – Отец говорил будничным голосом, как будто у себя в полиции на планерке. – Я мало его знаю как человека. Знаю лишь, что у него есть определенные проблемы, о которых вы мне говорили. Ты мне больше не хочешь ничего рассказать?
– Ты имеешь в виду, не хочу ли я добавить что-то к своим показаниям?
– Ну почему сразу показаниям? – буркнул отец.
– Ты со мной говоришь как на допросе! Как будто ты у себя в кабинете, пап!
Несколько секунд он молчал, потом освободил руки и погладил меня по волосам. Мне стало стыдно за свой тон.
– Пап, мы тебе уже рассказали, что генетики Грасини проделали над Саймоном эксперимент. И теперь он не может прожить без воды больше нескольких часов. А еще он может очень долго находиться под водой. Это тоже результат эксперимента. Вот. Теперь я тебе все рассказала.
– Так, – только и сказал отец. Его рука замерла на моей голове.
– Он может доставать с морского дна жемчуг… И всякие ценные вещи с затопленных кораблей…
– Так, – повторил отец.
– Это все, пап. Тебя же, наверное, волновало, откуда у него деньги? Я тебе объяснила.
Отец выпрямился и снова скрестил руки на груди. Несколько секунд длилась томительная пауза. Потом папа тихо сказал:
– Я тебе верю, доча. Не могу не верить. И все же меня беспокоит, как вы будете жить. Если твой парень не будет работать, это будет какая-то ненормальная жизнь. У каждого человека должно быть дело…
– Да, пап, и мы так считаем. У каждого человека должно быть дело. Так и будет, – решительно произнесла я, хотя на душе скребли кошки.
– Хорошо, что ты так думаешь. Я ведь тебе счастья желаю, доча… – Он снова погладил меня по голове. – И попытайся уснуть, это был трудный день…
Прощаясь с родителями на вокзале, я с трудом удерживалась от слез. Мама все с тем же удивленным выражением лица молча погладила меня по волосам, как раньше это делала бабушка. Отец, посадив ее в вагон, вернулся к нам. Он сухо попрощался с Саймоном, а потом крепко обнял меня.
– Я надеюсь, ты вчера искренне со мной говорила, Полина! – бросил он мне уже
