За два года гнев, негодование и чаяния конца света, неуклонно распространявшиеся по стране, переросли в полномасштабную войну против Рима. Куман, Феликс, Фест, Альбин, Флор – каждый из этих наместников своими злодеяниями внес лепту в иудейское восстание. Сам Рим был тоже повинен в административных ошибках и чрезмерном налогообложении жителей покоренных стран. Несомненно, часть ответственности за беспорядки лежала и на иудейской знати с ее беспрестанными внутренними конфликтами и льстивыми попытками получить власть через подкуп римских чиновников. И уж конечно, руководство Храма сыграло свою роль в усилении всеобщего чувства несправедливости, а также в обнищании людей, у которых не оставалось иного выбора, кроме как прибегнуть к насилию. Добавьте к этому конфискацию земельных владений, высокий уровень безработицы, насильственное перемещение крестьян в города, засуху и голод, опустошавшие Иудею и Галилею, и станет понятно, что всеобщее восстание было только делом времени. Казалось, весь иудейский народ был готов подняться при малейшем удобном случае – и Флор по своей глупости такой случай допустил.
В мае 66 г. н. э. Флор внезапно объявил, что иудеи задолжали Риму сто тысяч денариев невыплаченных налогов. В сопровождении своих телохранителей наместник прибыл в Храм и ворвался в сокровищницу, забирая деньги, которые иудеи принесли в жертву Богу. Начались протесты, на которые Флор ответил отправкой тысячи солдат в верхний город с разрешением убивать всех, кого им вздумается. Солдаты убивали женщин и детей. Они врывались в дома и резали жителей прямо в постелях. В городе воцарился хаос. На горизонте замаячила война.
Чтобы смягчить ситуацию, римляне послали к иудеям их соотечественника: Агриппу II, сына Агриппы I, который был популярным среди иудеев человеком и при этом сохранял тесные связи с Римом. Хотя сын не имел той же популярности, как его недавно умерший отец, для римлян, которым нужно было уменьшить напряженность в Иерусалиме, он был главной надеждой.
Юный Агриппа поспешил в священный город и предпринял отчаянную попытку предотвратить войну. Стоя на крыше царского дворца рядом со своей сестрой Береникой, он умолял иудеев поглядеть в лицо реальности. «Вы осмелитесь встать против всей Римской империи? – спрашивал он. – Какое войско, какое оружие вселяет в вас такую уверенность? Где ваш флот, который должен занять римские моря? Где те сокровища, которыми вы должны поддержать ваше предприятие? Не воображаете ли вы, что подымаете оружие против каких-нибудь египтян или арабов? Не знаете ли вы разве, что значит римское государство? Или вы не имеете меры для собственной своей слабости? Вы богаче галлов, храбрее германцев, умнее эллинов и многочисленнее всех народов на земле? Что вам внушает самоуверенность восстать против римлян?»
Конечно, у восставших был ответ на вопросы Агриппы. Их воодушевляло рвение. То самое рвение, которое помогло Маккавеям сбросить власть Селевкидов за два столетия до описываемых событий,
