style="font-size:15px;"> – Да, Илиль. Сплошные страдания. И от Строгора, и от меня. Тебе. И больше – себе. Как бы сказала Даугратинья, таков удел Государя.
– Даугратинья? Ты сказал: «Даугратинья»?
Казалось, что Государыню вот-вот хватит удар. На мертвенно побелевшем лице выступила крупная сыпь пота, а сама она начала ловить воздух нервно дрожащим ртом. Это продолжалось секунд десять-пятнадцать, затем лицо начало медленно розоветь.
– Откуда ты знаешь Даугратинью? Государя Стр… Строгора? Ах, да? Ты и есть Строгор. Так ты сказал. Я забыла, совсем забыла его лицо. Ты сказал, что я должна страдать?
– Нет, Государыня, я сказал, что мы приносим одни страдания.
– Таков удел Государей?
– Так сказала Даугратинья.
– Даугратинья – это Богиня Лаки?
– Нет, Богиня Лаки – это волчица, подружка Строгора. – Лучник был в растерянности. Глубокой растерянности. Память никак не хотела возвращаться к Илиль, и любая оговорка может иметь слишком пагубные последствия. И, похоже, опасения сбываются.
Лицо Илиль вдруг стало весьма обиженным, и …:
– Богиня Лаки отдала свою жизнь за его жизнь. Так не должно быть. Никогда. Жизнь Богини ценнее жизни любого, хоть ты и друг.
– Это ее выбор, Илиль.
– Так сказала Даугратинья?
– Так сказала Лаки перед тем, как умереть.
– Лаки умерла? – И глаза Илиль расширились от ужаса. – Ты – жуткий обманщик. Богиня не могла умереть.
– Не могла. – Не будешь же объяснять ей про Стрелу Времени. – И поэтому Строгор сдвинул Время. Стрела пролетела мимо.
Вполне возможно, они удалились от истины еще сильнее. Память Илиль открывалась, но совсем непостижимым образом.
Государя? Государя Строгора? – Илиль слишком медленно оправлялась от потрясения. Всего скорее, – как и предсказывала Талия, – она закрыта. Ее Знание закрыто. И ….
Здесь же есть Арель, а он-то наивно полагал, что Илиль – это Арель. Додумать он не успел.
– ИДУТ!!! Хрхрхр… эуэхрхр… ИДУТ!!!
Наверху по дороге какой-то человечек метался, энергично размахивал и кричал что-то нечленораздельное, из которого можно разобрать только «Идут!».
Лучник и Олан коротко переглянулись. У Лучника, что ни говори, двусмысленное положение, и любое его действие может быть воспринято, как враждебное.
– Мне куда?
Полупоклон головы Государыни, – и нависающий над ними гигант Торар жестом указал не в обход по дороге, а в сторону горы.
«ЗНАЧИТ, АРЕСТ»
2. Смута
– Вы бы не ходили туда, Государыня. Все может случиться. – Из уст гиганта да такая мольба?
– Нет, Торар, я нужна там.
«Где? В тюрьме?».
Торар отпер и открыл отнюдь не скрипучую дверь, и Илиль нетерпеливо шагнула в полумрак.
