Опять?
Я сдавленно кивнула, еле сдержав рвотный позыв. Ну почему? Почему из всей команды всегда отравление преследует именно меня? Мы можем есть одну и ту же еду, из одной тарелки, передавая по кругу единственную ложку и заболею только я. Мой желудок был слишком капризным для студентка Кэрона, что в некоторых ситуациях сильно мешало.
– Заходи, на седьмую кровать.
Мужчина встал с кресла, отошёл в дальний угол к белому шкафу со стеклянными дверцами.
Помещение было достаточно большое, на самом деле. Занимало несколько комнат на этаже, соединённых в одну. Они были соединены между собой только внутренним коридором, узким, но достаточной широты, что бы прокатить койку. Но это справа – слева операционные, ещё несколько небольших комнат, в которых я никогда не была. Наверное, кабинеты другого профиля. Наш Луинис был… врачом. Сразу всем. А заодно травником, хирургом, временами подрабатывал некромантов на пол ставки, когда приносили студентов, что одной ногой находились в могиле. В академии не всегда умирали в бою, иногда смерть наступала и во время тренировок – по сему при поступлении со всеми: и родителями, и самими абитуриентами, подписывался договор, что они не имеют претензий к способам обучения. И вообще ни к чему их не имеют. Когда путали настоящее оружие с тренировочным, когда выходила из под контроля магия, когда кто-то взъедался на другого в коридорах. В последнем случае это были либо враждующие расы, либо семьи – частое явление. Были и арены – над которыми натянуты особые куполы – если умираешь, как в игре – возрождаешься неподалёку с оружием и другим, что было при себе. Старое тело просто растворяется. Но сути оно превращается в новое, но это слишком сложно для моего понимания, если честно. Мне достаточно того факта, что если я умираю на арене от потери крови – меня можно просто поскорее добить, что б не мучилась и продолжить тренировку. Хотя в первый раз это было крайне жутко – мне как-то забыли об этом рассказать и когда Михеев рассёк меня буквально по полам на четвёртом курсе, было до усрачки страшно и больно. Особенно учитывая тот момент, что тогда я ещё хотела свалить из академии при первой же возможности и лелеяла надежду найти Ирину.
– Что на этот раз? – лекарь опустился на край кровати, смотря на меня поверх тонких, круглых очков золотых глаз. Собирательный образ безумного учёного – немного отросшие пепельные волосы, вечно растрёпанные, подтянутая и немного даже худая фигура. Белый халат на серую рубашку и брюки. На нем не было совершенно никого оружия, но почему мне казалось, что оно Лу не требуется. Иной раз взгляда хватало, что бы сердце прыгало где-то в районе пяток.
– Не знаю.
Лазарет был странно пуст. Соседние кровати не заняты и видно, что аккуратно заправленные одеяла даже не примяты с день точно.
– Когда-нибудь ко мне перестанут ходить студенты с похмелья, – проворчал лекарь, проводя светящуюся мягким светом руку надо мной, – И я буду проводить серьёзные операции.
– А то ты этого не делаешь.
– Перелом срастить – это не операция.
Он чуть нахмурился, внимательно посмотрел на меня, я сглотнула.
