лады о том, о чем друзья Джанджигита узнали от своих отцов еще вчера: Мухаббат не племянница Черному Хасану, а его наложница, джаляб! Примечательно, что когда прошло первое оцепенение, вызванное этой вестью, то почти каждый принимался твердить, что в глубине души он давно уже догадывался об этом, просто не хотел верить, что возможно подобное беспутство.
За этой главной новостью тянулась длинная цепочка подробностей.
Откуда-то стала известна даже такая тонкость, что будто бы Черный Хасан выкупил Мухаббат у другого начальника, помельче, обучил ее искусству обольщения и привез в Т. с далеко идущими планами. Вовсе не кичливый женишок из знатного рода был его целью. Он знал, что это почти недостижимо, но если даже такой брак свершится, то всё равно на него, Черного Хасана, будут смотреть как на простолюдина, выскочку, черную кость и никогда не возвысят до вожделенных сфер.
Нет, Черный Хасан играл совсем другую игру.
Зачем пробираться в райский сад через заднюю калитку, если можно войти туда через главные ворота, с гордо поднятой головой?
Вот его решение: что ж, если свои не хотят его возвысить, тогда пусть это сделает Москва, всемогущая мировая столица, которой по силам переломать хребет любому несогласному, которая может возвышать и низвергать по собственному усмотрению, не спрашивая совета у знатных родов.
Для того-то он и приобрел Мухаббат, для того-то и нарядил ее Шахерезадой! А искусству обольщения ее обучили тетушки, являвшиеся в действительности старыми опытными своднями.
Черный Хасан вывел, что важные московские тузы, все эти вельможи и сановники, большие северные баи, падкие на восточную экзотику, запомнят его усердие и окажут ему в нужный момент необходимое покровительство. Ну, а для того, чтобы дело сладилось вернее, Черный Хасан предпринял еще кое-что…
Рассказывали, будто в доме имелась специальная комната без окон, вся увешанная большими коврами, да еще на полу лежали друг на дружке не менее пятнадцати штук, а поверх них для удобства были разбросаны маленькие бархатные подушки. Ни один звук не вылетал из этой комнаты, даже если бы кто-нибудь решил подслушивать под дверью. Именно сюда приводили в нужный момент важного гостя, уже разогретого винными парами. Тетушки приносили и ставили на низенький столик фрукты и дорогой коньяк, включали музыкальный центр. Звучал дробный восточный мотив. В комнату через потайную дверцу в стене впархивала Мухаббат – в полупрозрачных газовых шароварах, закрепленных так низко, что ее крутые бедра были обнажены до самой сокровенной впадины, вокруг которой были выщипаны все волоски (откуда-то прознали даже такую подробность!). Но лицо ее было закрыто темной чадрой. Она принималась извиваться в танце живота, при этом ее нагие груди прыгали как мячики. Через каких-то пять минут гость совершенно терял голову. Разнежившимся московским кураторам особенно нравилось, что узкие ухоженные ступни гурии окрашены хной. Восточный колорит! Они ползали за ней на четвереньках, как животные, хватали ее за пятки, роняя слюну, и молили: «Гюльчатай, открой личико!»
А
