ли болят кости мои? Видать, на перемену погоды. Стар, стар, становлюсь, – думал Иоанн Васильевич. – Справится ли с тяжким бременем наследник Иван?».
Стал замечать Великий князь, что Иван Иванович Молодой, так звали бояре сына его от княгини тверской, чтобы отличать от властителя своего, прихрамывает на одну ногу. Красавец чернобровый – весь в мать – герой многих боевых сражений и дипломатических задумок: и статен, и силён, но что-то в нем как будто надломилось. Будто сглазил кто, или зелья какого подлил…
Два воркующих голубка благодушно клевали зерно, аккуратно разбросанное чей-то хозяйственной рукой у крылечка дворцового – знали дворовые люди привычки государевы. Дворец этот был временным – его наскоро соорудили итальянские мастера позади Благовещенского собора.
Кроме потомства от Софьи, рядом с государем жили Иван Молодой, жена его Елена и внук – Дмитрий. Тесновато было… Да боялась Софья пожаров, потому настояла царевна старый деревянный дворец разрушить. На его месте Марко Руффо и Пьетро Соллари каменные палаты возводили.
«Скоро, скоро, заселимся», – успокаивала жена. Но ничего нет более постоянного, чем временная затея – это хорошо знал Иоанн Васильевич. Всех хотели удивить мастера: стройка поднялась немалая, длилась второй год, и конца края не видно было.
«Как там голубиное царство?» Великий князь снова взглянул в окно.
Картина во дворе переменилась… Закончилось голубиное благодушие, занервничали голубки: нахохлился сизый, налетел на голубку, хотел крупное зерно отнять. Вдруг могучие крылья закрыли окно черной пеленой, спустился на крыльцо черный ворон. Не ворон, а воронище, величиной невиданной: чуть поменьше орла, но намного больше ястреба. Растаял след голубков в синем небе – досталось чернокрылому мздоимцу недоклеванное наследство. «К чему бы это? Никак, дурной знак? – подумал Иоанн Васильевич. – Расспрошу вечером Курицына. Он мастер загадки разгадывать».
– Бобр, – позвал государь постельничего. – Продолжи список, о котором давеча говорили. Вечером после Патрикеева покличешь митрополита, потом Курицына, последним – лекаря.
– Что, нездоровится, Иоанн Васильевич? – побеспокоился постельничий.
– Ломота в коленях, – ответил государь хмуро.
– Может, баньку истопить? – предложил Бобр, лицо его выражало крайнюю озабоченность. – Горячий воздух ломоту вмиг снимает, Иоанн Васильевич, – добавил он несмело.
– Можно и баньку, – Иоанн Васильевич улыбнулся. Предусмотрительность постельничего понравилась ему. – Сейчас и вели растопить. Не забудь пару больше напустить.
– Знамо дело, Иоанн Васильевич! – Бобр вмиг кинулся исполнять указания, он и сам повеселел, оттого что угадал с банькой. – Тогда лекаря не вызывать? – переспросил уже из-за двери.
– Ко мне не вызывай, а к Ивану Молодому покличь. Ему нужнее. И скажи Ивану, пусть в баню со мной идёт. Тогда и лекарь может
