на дорожке всегда много-много бабочек, я знаю, они называются голубянки, и они меня знают, всегда порхают вокруг, совсем рядом со мной. А кормить бабочек можно?
– Можно, конечно, в следующий раз обязательно попробуем. Надо капнуть на ладонь меду и спокойно вытянуть руку, бабочки непременно прилетят и станут пить мед.
– Замечательно, папа, давай попробуем. Ты ведь скажешь маме, чтобы она дала мне немножко меда, да? Тогда она будет знать, что он мне вправду нужен и что это не глупая забава.
Пьер первым вбежал в открытые двери дома и поспешил дальше по широкому коридору, и меж тем как его ослепший после яркого света отец еще искал в прохладном сумраке шляпную стойку и нащупывал дверь столовой, мальчик давно уже был в комнате и осаждал маменьку своей просьбой. Художник вошел, подал руку жене. Она была чуть выше его, крепкая, здоровая, но без юношеской живости, и, хотя уже не любила мужа, однако до сих пор считала утрату его нежности печально непостижимым, незаслуженным несчастьем.
– Можно садиться за стол, – сказала она, по обыкновению спокойно, – Пьер, ступай вымой руки!
– Вот тебе новость, – начал художник, протянув ей письмо своего друга. – Скоро приедет Отто, и я надеюсь, погостит у нас достаточно долго. Ты ведь не против?
– Господин Буркхардт может занять две нижние комнаты, там ему никто не помешает, он может приходить и уходить когда вздумается.
– Вот и отлично.
– Я думала, он приедет гораздо позже, – помедлив, добавила жена.
– Он выехал раньше, до сегодняшнего дня я тоже об этом не знал. Ну да тем лучше.
– Просто здесь будет еще и Альбер.
Легкая радость стерлась с лица Верагута, голос стал холодным, когда он услышал имя сына.
– Что с Альбером? – нервно вскричал он. – Он же собирался со своим другом в Тироль.
– Я не хотела говорить тебе, пока нет необходимости. Его друга пригласили родственники, и от пешего похода он отказался. Альбер приедет, как только начнутся каникулы.
– И все время будет здесь?
– Думаю, да. Я могла бы на неделю-другую уехать с ним, но тебе это будет неудобно.
– Почему? Я бы взял Пьера к себе.
Госпожа Вергут пожала плечами:
– Прошу тебя, не начинай! Ты же знаешь, я не могу оставить Пьера здесь одного.
Художник рассердился.
– Одного! – воскликнул он. – Он не один, когда находится со мной.
– Я не могу оставить его здесь и не хочу. Бесполезно сызнова спорить об этом.
– Разумеется, ты не хочешь!
Он умолк, так как вернулся Пьер, и все пошли обедать. Мальчик сидел между двумя отчужденными людьми, оба ухаживали за ним и развлекали, как он привык, и отец старался затянуть обед, потому что потом малыш останется при маменьке и, может статься, больше не зайдет сегодня в мастерскую.
Глава вторая
В комнатушке подле мастерской Роберт
