мне тогда выключить свет, – сказал он.
– Пожалуйста, просто заткнись, – тихо ответила она.
У кровати она встала к нему лицом, села, быстро сняла белье и поставила свои ноги по сторонам от него. Она стянула его боксеры до бедер, коленей, лодыжек, он отбросил их ногой, а она притянула его ближе и взяла в рот, ее руки сжали его ягодицы. Он положил руки ей на плечи и пробежал пальцами вниз по позвоночнику, так далеко, как мог дотянуться, а потом снова вверх. Она застонала и выгнула спину от удовольствия, как кошка, которую гладят, она прерывисто вздохнула, а потом снова, и тогда он понял, что она плачет.
Он отстранился, встал перед ней на колени и приподнял ее лицо, но она не дала ему заговорить, притянула его на себя, сверху, и сказала:
– Пожалуйста, не говори ничего. Я хочу чувствовать тебя внутри.
– Подожди… – прошептал он.
– Прошу, – перебила она. – Пожалуйста, кончи во мне. Пожалуйста.
Она жадно притянула его руками и ногами, пока он снова не отстранился, и скрестила лодыжки на его копчике. Он хотел быть нежным, потому что она наконец-то дала волю своим эмоциям, и ему хотелось дать ей все, что ей было нужно, но она сказала:
– Не жди меня, малыш, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты кончил.
– Сначала ты.
– Нет, не жди, – возразила она. – Мне нужно почувствовать, как ты кончишь во мне.
Обычно они совсем не так занимались любовью, но именно этого она сейчас хотела. Она крепче к нему прижалась и ускорила темп, надеясь, что он подхватит, и все стало быстрым и резким для них обоих. Когда его дыхание участилось, то и ее тоже, и вот он упал на нее, их тела напряжены, а мышцы сковало, ее ногти и зубы сильно впились в его кожу.
Они лежали так, обнявшись, пока не стихла дрожь. Потом она шмыгнула носом, сглотнула и прижалась губами к его щеке.
– Я слишком сильно тебя укусила, – прошептала она.
– Нет, – ответил он.
Прошла еще минута.
– Я забыл задернуть шторки, – сказал он. – Наверное, Ричи все это видел.
– Мне плевать, – сказала она.
Он хотел спросить, все ли в порядке, сказать, что понимает ее горе и точно знает, как она себя чувствует. Но это были бесполезные слова, неправда, они не могли успокоить так же, как тишина и прикосновение любимого человека. Поэтому он долго лежал молча и неподвижно, чувствовал ее слезы на своей щеке и думал обо всех людях, которых они похоронили, и том горе, что им еще предстоит пережить.
Глава тридцать третья
Она смотрела, как он стоит у кофемашины и наливает ей в чашку кофе, не пролив ни капли, добавляет немного миндального молока, трижды помешивает ложкой, а потом кладет ее на аккуратно сложенную пополам бумажную салфетку. Он был одет в треники и светло-голубую футболку; она, только-только проснувшаяся, была завернута в одеяло из искусственного меха и облокачивалась на край стола. Он протянул ей кружку.
– Я могу сделать кондиционер потеплее, если тебе холодно, – сказал он.
– Нет,
