style="font-size:15px;"> – Наберешь людей там с полсотни. Назначаю тебя сотником. Кузьму и Афоню – полусотниками.
– Все исполним, боярин, – Лука встал и отвесил земной поклон. – За доверие спасибо. Не подведу, боярин. Живота не пожалею.
– Выступаете сразу, как Иван Андреевич скажет. Как, Иван Андреевич, готов? – спросил купца князь.
– Через три дня крайний срок.
– Что с тазиками? – напомнил Андрей.
– Таки все сговорились. Купцы отдали весь товар. Два дня торговались, взял я у них четыре дюжины вьюков камхи, вьюк дороги кашаньской и иной шелковой ткани, дюжину вьюков бумазеи, вьюк киндяки, пару вьюков алачи и пять батманов фиников из Тарома[25], что по нашему весу почти пуд, еще купцы приплатили золотом – скрепя сердце отвалили двадцать золотых монет.
– Нехило, – Андрей очень удивился такому обмену. В запасе у князя оставались еще почти три десятка зеркал. Он, можно сказать, сказочно богат!
– Вот еще что… – купец хитро прищурился, незаметно подавая знак слуге.
Через пару минут в комнату вошли слуги, неся на руках два халата из золотого зарбафе[26], сафьяновые сапоги, дорогие опояски и две восточные сабли в очень простых ножнах. В ткани халатов Андрей безошибочно узнал парчу, но он уже успел узнать, что «парча» – это по-персидски значит – «кусок», именно кусками в розницу продавалась зарбафа, потому, наверное, эту ткань и стали потом называть парчой. Хотя уже сейчас можно нередко услышать от покупателя вопрос: «Есть ли парча?»
– Вот, государь, поминки от тазиков, – с гордостью сказал Иван Андреевич, демонстрируя восточные халаты.
– Ух ты! – ничего подобного Андрей еще не видел.
Шелковые пояса застегивались на застежку из литого золота в виде крыльев бабочки. Сабли – настоящее произведение искусства.
– Булат! – ахнул Лука Фомич.
– Устрой мне встречу с этими тазиками, – попросил Андрей, любуясь узорчатой дымкой клинка с позолоченными долами на голомени[27].
– Так они завтра уезжают, – развел руками купец.
– Значит, сегодня устрой встречу! – сердито ответил Андрей, молниеносным движением приставив лезвие сабли к горлу купца.
– Ей-ей устрою, – сглотнул слюну испугавшийся купец, кося взглядом на клинок у своего горла.
– Ты еще здесь? – строго спросил Андрей, не понимая, откуда в нем такая властность проснулась. Ну прямо самодур-диктатор.
– Бегу! – Иван Андреевич отступал мелкими шажками от острого клинка, потом резво рванул к дверям.
– Иж ты, чуть не обделался купец-то наш, – хохотнул Лука Фомич.
– Собирайся. Со мной поедешь, – резким голосом сказал Андрей, наставив саблю на Луку.
– Так ить смеркается ужо, – возразил Лука Фомич. – Не примут тазики на ночь глядя, поутру съездим, – предложил Лука, игнорируя маячившую
