красовался затейливо вышитый инициал «F» с короной сверху. Никогда больше я не видел подобной ночной рубашки. Она была из темно-синего шелкового полотна в крупный белый горошек. Изготовители теперешних рубашек, как беспечные дети, утратили секрет создания таких чудес.
Сара Бернар, Нью-Йорк, 1916. Из коллекции А. Васильева
Моя возлюбленная возвращалась домой. Должен признаться, что временами она появлялась в сопровождении некоего знатного господина. Пошептавшись с негритянкой, она наливала ему в бокал загадочную жидкость темного цвета, которая вполне могла быть чем-то вроде кордиаль-медока[93]. Затем она усаживалась за рояль, исполняла два куплета, чтобы ублажить своего князя, после чего тихонько подталкивала его к двери, а он и не сопротивлялся. Тогда, и только тогда она бросалась в мои объятия. Не знаю, зачем я рассказываю вам эту историю, отнюдь не делавшую мне чести? Но я прошу читателя учесть, как молод я был тогда, и проявить снисходительность.
Эти визиты привили мне вкус к независимости, и я стал понимать, что, как любая личность, имею свои права. Между мной и отцом часто происходили стычки; наши отношения разладились, а «дело Дрейфуса»[94] усугубило этот разлад. Отец терпеть не мог евреев, а мне еще не приходилось иметь с ними дело, и я, естественно, был дрейфусаром. Это стало поводом для тяжелых сцен, которые несколько раз заставляли меня уходить из родительского дома. Я забирал с собой книги и все свое имущество и развешивал у друзей первые купленные мной картины, в частности полотна старого художника Дебросса[95], ученика Шентрея[96]: я с большим трудом приобрел на мое жалованье четыре его вещи, уже тогда во мне проснулся коллекционер не менее взыскательный, чем сам месье Дусе. Вскоре мне пришлось расстаться с домом Дусе. Разумеется, нетрудно было найти для этого предлог. Некоторое время назад, беседуя с моей возлюбленной за столом или в экипаже, я нарисовал для нее несколько туалетов и новых моделей. Она жаловалась, что одеваться в знаменитых домах ужасно дорого, и отнесла мои рисунки безвестной портнихе, которая обычно шила ей платья. Эта история дошла до ушей месье Дусе и стала одним из поводов, чтобы избавиться от меня.
Был и другой повод. В то время готовилась постановка «Орленка»[97], и я сделал эскизы большей части костюмов, в частности белоснежного костюма Сары Бернар с шарфом, завязанным на талии, – именно в этом облике ее персонаж стал легендой. Мне приходилось часто встречаться с мадам Сарой Бернар, и однажды вечером я счел себя вправе зайти на репетицию «Орленка». Воспользовавшись темнотой в зале, мы с другом проскользнули в партер. Вокруг нас сидели какие-то завзятые театралы, но я не мог разглядеть их лица. Мы прослушали целый акт пьесы, в то время еще не известной никому, и когда началась сцена битвы под Ваграмом[98], с марширующей армией, которую изображали всего несколько статистов, я повернулся к своему другу
Ликер.
Процесс (1894–1906) по делу о шпионаже в пользу Германской империи, в котором обвинялся офицер французского Генерального штаба, еврей-эль-засец, капитан Альфред Дрейфус (1859–1935). Процесс сыграл огромную роль в истории Франции и Европы конца XIX в.
Дебросса – владелец известных ресторанов.
Шентрёй, Фрэнсис Легат (1782–1841) – английский художник-скульптор, член Королевской академии с 1815 г., доктор Оксфордского университета с 1835 г. Писал виды Монмартра.
Пьеса Э. Ростана (1900), написанная специально для Сары Бернар, которая сыграла 20-летнего Орленка в возрасте 56 лет.
Генеральное сражение австро-французской войны 1809 г. Наполеон Бонапарт разбил войска эрцгерцога Карла, тем самым завершив существование Пятой коалиции.
