обрадовался Рун. – С тобой по лесу ходить, получается, вообще никогда не заблудишься. Удобно.
– Вот видишь, от меня уж и польза тебе есть, – Лала встала, в энтузиазме.
– Да отдохни, раз крылья устали, потом посмотришь, – заметил Рун по-доброму.
– Ничего, – возразила Лала. – Сначала гляну, и затем передохну.
Она подняла голову вверх, оценивая высоту деревьев, и вдруг покраснела, с испугом уставившись на него:
– Только…
– Что?
– Не смей мне под юбку заглядывать! А то я разгневаюсь! Помни, что я фея, могу и чары наложить. Дурные. И я наложу, если посмеешь!
– Ого, – удивился Рун. – Вот так фея. Ты мне даже угрожаешь?
– Конечно угрожаю! – распалилась Лала. – Такой бесхитростный! Лети-ка Лала вверх в своём красивом коротком платьице, а я буду снизу тебе указания давать да за тобой приглядывать.
– И не собирался я никуда заглядывать!
– Конечно! – с негодованием иронично воскликнула Лала. – Если б не собирался, ты бы сказал: «подожди Лала, я отойду подальше, чтобы ты не была прямо надо мной».
– Ну я не подумал об этом! Я же не каждый день с феями по лесу гуляю.
– Все вы, мужчины, одинаковы! – расстроено заявила Лала.
Рун замолчал, словно задумавшись. Вид у него был несколько озадаченный.
Наконец он поднял на неё взгляд, глядя глаза в глаза.
– Ну что? – сердито спросила она.
– Думаю, здесь мы всё же расстанемся, – произнёс он твёрдо. – Кормить мне тебя нечем, идти нам долго, а у тебя крылья устают, и я как-то не готов был… услышать угрозы от феи. Феи же добрые обычно, разве нет?
– И я добрая! Что, прям испугался? – с сомнением посмотрела на него Лала.
– Нет, не особо. Просто неприятно. Было. Нет никакого смысла нам друг друга терпеть, Лаланна. Мне от тебя ничего не надо. И за семь дней мы с твоей скоростью всё равно не дойдём никуда. Тут уж дней десять надо, не меньше. Незачем тебе маяться. И меня задерживать.
– Скажи, чего желаешь в дар, Рун, только такое, чтоб я исполнить могла, я исполню, и тогда уйду, – упёрлась Лала.
– Желаю, чтоб ты ушла, ты же это можешь исполнить? – осведомился он настойчиво.
Она насупилась и не отвечала.
– Слушай, помнишь как я тебя поймал, а ты расстроилась, – обратился к ней Рун уже мягче. – И я отпустил тебя. Теперь вроде как ты меня поймала. И я расстроен. И я прошу – отпусти меня. Иди домой. И мы будем в расчёте. Полном. Правда.
Этот аргумент всё-таки сломил Лалино сопротивление, и она сдалась. К тому же она чувствовала, что он принял решение и уже не отступит.
«Ох и разгневается же папа», – вздохнула она про себя. И обратила взор на Руна, улыбнувшись примирительно:
– Рун, ты ещё такой ребёнок.
Он сохранил непроницаемую невозмутимость. Просто стоял и ждал.
– Хорошо, –
