провести целый день на солнце, поэтому надел дакроновый костюм, сшитый словно из блестящей папиросной бумаги. Зябко передернул плечами. На стоянке безнадежно выстроились такси. Лева, чувствовавший себя крезом, решительно направился к головной машине.
Вчера вечером мама, заговорщицки подмигнув, принесла конверт и положила перед каждым по сто рублей. Она получила какую-то сверхнеожиданную премию, «деньги свалились с неба», и решила разделить их поровну. Отец сказал, что купит себе наимоднейший спиннинг, Клава заявила, что наймет садовника, который станет выхаживать «чертову клубнику», мама решила разориться на французские духи, Лева же чистосердечно сказал: истрачу на вино и женщин.
Все рассмеялись и не поверили, между прочим, зря не поверили, так как Лева говорил абсолютно искренне. Когда же около девяти он ушел спать, Клава и отец вернули маме деньги, она присовокупила к ним свою долю, «премия» вернулась в домашнюю кассу.
У конюшен, как обычно, бродили добродушные собаки, доносился стук копыт, катились коляски, перекликались наездники. Свернув в узелок нехитрое свое хозяйство, ушел ночной сторож. Рогозин Леве лишь кивнул, а вот подошедшая почти одновременно с ним Нина поздоровалась громко и весело:
– Привет писателям! Какое утро! Ночью дождило, сейчас подсохнет, дорожка будет легкая. – Она улыбалась Леве открыто и дружелюбно, глаза у нее были карие, с яркими желтыми блестками.
– Легкая? – пожимая ее сильную руку, удивился Лева.
– Запишите. Есть у нас такое выражение: легкая дорожка.
Нина вбежала в конюшню, достала из сумки пачку сахара, пошла от денника к деннику, ласково разговаривая с лошадьми, угощала их.
Двигалась Нина легко и свободно, ступая на носки, отчего казалась выше, стройнее, чистые линии сильных рук и ног делали ее похожей на породистых скакунов. Сквозь легкое платьице просвечивали тонкие полоски белья, Лева хотел отвернуться и не мог, смотрел и смотрел.
Лошади благодарно кивали, аппетитно хрупали сахаром.
– Умницы вы мои, дурашки любимые. Да, да, сейчас работать начнем. – Нина смеялась. – Понимаете, писатель, они конюхов любят, а наездников не очень. Конюх чистит, моет, кормит и холит, а наездник гоняет, работать заставляет.
– Понятно, – севшим от волнения голосом ответил Лева, подошел ближе, протянул руку, хотел погладить наездницу по обнаженному плечу. К его счастью, она не заметила, перешла к следующему деннику.
– Видали дурака? Я его, бездельника, вчера настегала, вот он морду и воротит. – Нина вновь рассмеялась, похлопала жеребца по крупу. – Не хочешь, глупый, не надо. Ты сегодня, между прочим, выходной.
Жеребец понял ее, повернулся, взял с протянутой ладони сахар, затем, решив выдержать характер, отошел в дальний угол.
– Видали? Весь в отца. – Нина взглянула на часы, заторопилась, крикнула: – Василий, Петр! На разминку! Михалыч! Где Колька? Нет, уволю, уволю, уволю вас всех! – Она убежала в свою комнату переодеваться.
В коридор
