по камням, они спустились в долину, где летом пасся скот жителей Драукенбринга, а затем двинулись через лес и ущелье к главному дому. Остановившись в роще в ста ярдах от ближайшего строения, они дождались темноты, дрожа от холода. Бездействие больше всего сказалось на Рагнаре, который почти весь оцепенел. Браги забеспокоился, видя, как побледнел отец. Отчаяние сменялось надеждой, а потом снова отчаянием. Рагнар считал, что умирает, но продолжал цепляться за жизнь чистым усилием воли.
Стемнело.
– Браги, коптильня, – сказал Рагнар. – Посреди пола, под опилками, – металлическое кольцо. Потяни за него. Туннель ведет в дом. Не теряй времени. Я пошлю следом Сорена.
Держа наготове меч, Браги побежал к коптильне и разворошил жирные опилки. Кольцо было ручкой люка в полу, из которого уходила вниз лестница в туннель. Браги покачал головой – он ничего об этом не знал. У Рагнара имелись секреты, которые он хранил даже от собственных детей. Ему следовало зваться Лисом, а не Волком.
В коптильню проскользнул Сорен, и Браги все ему объяснил. Затем появились Хаакен, Сигурд и Стурла. Но Рагнар не пришел – Стурла передал последние распоряжения Волка.
Туннель был низким и темным. Рука Браги наткнулась на что-то пушистое, оно, пискнув, умчалось прочь. Позже он вспоминал этот проход как худшую часть путешествия домой. Туннель заканчивался за стеной пивного погреба – выход из него маскировала большая бочка, которую пришлось откатить в сторону. Именно эту бочку Рагнар всегда отказывался открыть, заявляя, что бережет ее для особого случая.
Лестница из погреба вела в кладовую, где свисали с балок овощи и мясо, недосягаемые для грызунов. Браги неслышно подобрался ближе. Кто-то, ругаясь, вошел в комнату над головой, Браги замер. Ругательство было адресовано матери, Хельге. Она не собиралась помогать людям Хьярлма и после всех тягот, которые им пришлось перенести в лесах, отказалась готовить еду.
Браги прислушался. В голосе матери не чувствовалось страха. Ничто не в состоянии было вывести ее из равновесия. Она всегда оставалась все той же спокойной, милосердной, а иногда властной женщиной – для посторонних. Даже по отношению к родным она редко проявляла иные чувства, кроме нежности и любви.
– Бандитизм тебе не к лицу, Снорри. Цивилизованный человек всегда ведет себя вежливо, даже в доме врага. Стал бы Рагнар грабить Хьярлма? – Теперь она стояла прямо над головой Браги.
Браги не смог сдержать улыбку. Само собой, Рагнар разграбил бы дом Хьярлма до последнего треснувшего чугунного котелка. Но Снорри лишь что-то проворчал и, топая, вышел.
Занавеска из оленьей кожи, закрывавшая вход в кладовую, еще покачивалась после ухода Снорри, когда крышка люка вдруг поднялась.
– Можешь выйти, – прошептала Хельга. – Поторопитесь, у тебя всего минута.
– Откуда ты знаешь?
– Тсс. Поспешите. Хьярлм, Бьерн и еще трое сидят у большого очага. Они пьют и ворчат, что твой отец так долго не возвращается. –
