дымка.
Докурив, женщина задремала. Муж приглушил верещанье приемника и поглядел на часы. Все шло четко по графику, как будто они поступали так тысячу раз. Ни единой заминки в дороге, ни единого сбоя в эмоциях или предчувствиях. Это его утешало. По крайней мере, руки уже не тряслись. Да и ход у «японца» был гладкий. И гладкий асфальт. Сбоку – гладкое солнце на отглаженном облаком небе. Ни дать ни взять гладкий день на гладкой планете, пропади она пропадом!
– Не вздумай разнюниться, – предупредил он жену, когда подъехали к одноэтажному дому на окраине города.
Используя зеркальце заднего вида, она причесалась, подкрасила губы и подобрала, подладив под радость, глаза:
– Я в порядке. Сам смотри не взорвись.
Оставив родителям пса, они попрощались и заспешили обратно к машине.
– Не поверили, – хмуро сказала она, прежде чем в голос расплакаться. – Я так им правдиво врала, а они не поверили. Они никогда мне не верили.
– И мы бы не верили, будь у нас дети. – Он швырнул свой мобильник в окно.
– Мы бы как раз таки верили.
– Наплюй. Или ты передумала?
Она вытерла слезы:
– Ты мне тоже не веришь?
Опустила стекло и метнула в курсив из дорожных столбов золотистую «Нокию».
– Ладно, прости, – сказал муж. – Достань карту.
– Там вон – налево. Потом до шлагбаума. Но если ты сам передумал…
Он свернул на обочину, затормозил и поцеловал ее в губы.
На площадке стоял лишь один самолет. Он был меньше, чем те самолеты, что они когда-либо видели, и, уж конечно, был он поменьше их страха.
Муж солгал, что они уже прыгали, но всего пару раз и давно. Пройдя инструктаж, они влезли по трапу и уселись внутри на скамейку. Компанию им составляли еще пять горбунов – трое парней и две девушки. Один незнакомец был бледен, как кость, и норовил пошутить. Остальные вели себя так, будто присели рядком по нужде – небольшая заминка, после которой они разбредутся и больше не вспомнят друг друга. Похоже, из близких людей здесь только мы, удивился мужчина. Потом рассудил, что нормально: ближе них никого в мире не было, а сегодня и быть не могло.
Он должен был прыгать последним, но перед люком жена вдруг уперлась и стала визжать. Инструктор пытался спихнуть, но он не позволил и держал ее крепко-прекрепко, так крепко, что, когда она, пятясь, поехала пяткой по полу, упал вместе с ней и помог откатиться к скамье.
– Ничего, – успокаивал он, снова сидя в машине. – Разве это полет? С парашютом – еще не полет. Так… обманка.
– Я себе представляла: подо мной будет небо, а оказалось – земля. Вот что меня сбило с толку – треклятая прорва земли. И она так дрожала!
– У меня самого поджилки тряслись. Оттого я в тебя и вцепился.
Обняла благодарно за плечи.
– Проголодалась. От страха, наверно. Прямо дыра в животе.
Перекусили в кафе по дороге.
– Как-то странно, – сказала
