и ее длинные волосы шелковистой волной рассыпались по плечам.
– Ты ничего обо мне не знаешь, Мейсон.
Он встретил взгляд ее грустных зеленых глаз, и у него защемило сердце.
– Я знаю больше, чем ты думаешь.
– Как настоящий Бун, ты заявляешь, что знаешь все на свете…
Он прижал два пальца к ее губам:
– Тише, Дреа.
Она посмотрела ему в глаза.
Мейсон не мог поверить, что прикоснулся к ней. Дотронулся до ее мягких губ, засмотрелся в эти дерзкие глаза. Впервые за много лет он почувствовал себя живым. Это было пьянящее ощущение, и он хотел большего. Он хотел удержать ту внутреннюю искру, которая свидетельствовала, что он жив, он дышит.
Его пальцы скользнули по ее щеке, дотронулись до волос.
– Мейсон, ты с ума сошел? – прошептала Дреа, но взгляд ее глаз сказал ему, что она думает иначе.
– Возможно.
– Ты этого не сделаешь…
– Сделаю.
Он прижался губами к ее губам и ощутил их сладость и спелость. Ее губы были созданы для поцелуев. Давно забытое ощущение охватило его. Он помнил ее, помнил девушку-подростка, нуждавшуюся в любви, открывшую ему свою душу и предложившую свое тело.
Ему пришлось ее прогнать.
Любой порядочный мужчина поступил бы так.
Но Андреа уже не ребенок. И ему было хорошо с ней, настолько хорошо, что его охватило чувство вины. Его сердце принадлежало другой и всегда будет принадлежать.
Его внезапный порыв взволновал его. Мейсон как будто снова терял голову. На протяжении многих лет в его жизни не было ничего внезапного и импульсивного. Тем более что рядом с ним Дреа, которую ему никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя было целовать.
Глава 2
Губы Дреа задрожали, когда Мейсон поцеловал ее. Она не могла поверить в реальность происходящего и не хотела его, пусть даже его губы были такими твердыми и восхитительными, пахнущими кофе и свежестью ночного воздуха.
Он обхватил ее за плечи, требуя более страстного поцелуя. Ее пульс участился, тело обдало жаром и между нею и Мейсоном что-то происходило, что-то реальное, чувственное, почти выходившее из-под ее контроля. Нет, она не должна. В прошлом из-за него она совершала безумные, импульсивные поступки. Ее страсть к нему почти угасла, она разрушила ее жизнь, и этого забыть было невозможно. Крепко зажмурившись, она положила руку ему на грудь и оттолкнула изо всех сил.
Мейсон отклонился назад, вздрогнув:
– Черт, Дреа.
– Мейсон, я не знаю, о чем ты думаешь…
– О том же, о чем и ты. О поцелуе.
– Я не хочу этого.
Она намеревалась дать ему пощечину, но… это было бы чересчур драматично.
– Я тоже не хотел тебя целовать. Хорошо, хотел, но только в данный момент.
– Я думала, ты скорбящий вдовец.
Дреа поднесла руку ко рту, но… поздно. Она не могла взять свои слова
