он представить себе, что мачеха заставляла ее мыть полы на коленях, не разрешая пользоваться шваброй? Мог ли он представить себе, что она заставляла ее чистить углы зубной щеткой? И убирать за собой снова и снова, когда она приходила с улицы в грязных ботинках?
– На самом деле та работа, на которую я устроилась, была гораздо легче, чем дома, – заметила Лиззи.
– А где ты сейчас живешь?
– Разве ты не спрашивал Ставроса?
Дэймон заглянул в ее глаза.
– Это было бы нечестно.
– Ты прав, – согласилась она, когда они остановились перед мотоциклом. – Ставрос очень хорошо относится ко мне. Я живу в однокомнатной квартире, если это тебе так интересно.
– Да, интересно, – сказал Дэймон, надевая свой шлем.
– Мне знаком этот взгляд, – сказала Лиззи.
Он нахмурился.
– Какой именно?
– «Она росла, как принцесса, и ее падение было стремительным и жестким». Знаешь, сколько раз за всю жизнь люди так смотрели на меня? Но знай, что я никогда не была так счастлива, как теперь.
И это было правдой. У Лиззи была дочь, которая любила ее, и работа, которая давала деньги на оплату квартиры. Да, иногда приходилось очень туго, но Лиззи никогда не брала деньги в долг.
– Может, хватит? – спросила она, когда Дэймон дал ей шлем. – Давай теперь поговорим о тебе.
– Не думаю, что это хорошая идея, – решительно заявил он. – Я очень скрытный человек. – Садись.
Эта стычка очень взбудоражила Лиззи, и она думала об этом, когда они ехали в город. Никто из них не желал уступать. У нее подрастала дочь, которую нужно было защищать, и Лиззи готова была делать это с яростью тигрицы, а Дэймон был очень жестким человеком, насколько ей было известно. Невзирая на свое обаяние, которое он пускал в ход, когда ему это было нужно, он оставался твердым как скала.
Дэймон остановился перед рестораном.
– Не хочешь выпить? – предложил он, когда она сняла свой шлем.
– Нет, спасибо. Но благодарю тебя за чудесный вечер.
– Ну что тебя останавливает всего-то от кружки пива? – настаивал он, слезая с мотоцикла.
Лиззи колебалась, но была вынуждена признаться себе, что ей было бы приятно оказаться по другую сторону барной стойки. Ставрос выглянул из-за кухонной двери, затем удалился с довольной улыбкой. Хотя бы ради него ей надо было остаться с Дэймоном. И хотя напитки им предлагались за счет заведения, Дэймон все же заплатил.
– Итак, – сказал он, взглянув на нее поверх кружки с пивом, – расскажи мне о своей мачехе, Золушка.
– Хватит об этом, – сказала Лиззи.
Она была обязана мачехе тем, что та помогла ей столкнуться с реальностью. Если бы не эта злая женщина, Лиззи выросла бы избалованным ребенком, без всякого чувства ответственности, но когда она оказалась на улице без гроша в кармане и при этом обнаружила, что беременна, в сознании ее произошел переворот. Вся ее жизнь теперь была посвящена Тее.
Наклонив лицо к
