добавить к своему рассказу не могу, – закончил я в очередной раз повторение моих ночных приключений.
Мне интересно, а что это они так ко мне прицепились? Вины я за собой не вижу, действовал правильно. По крайней мере, я так думаю. Или я остался единственным, кто хоть что-то может рассказать о вчерашнем? А как же мой пленник? Не удержался, спросил.
М-да, перестарался я с ударом. Всё-таки не пережил он его. Хорошо хоть что-то успел рассказать. Да видать мало успел. Вот что значит отсутствие реального опыта. Бил-то я и впрямь со всей своей дури. Потому что и страшно было, что уж греха таить, и торопился успеть разобраться с ним до того, как он развернётся в мою сторону. Револьвер-то у него в руке я сразу отметил. Поэтому и рисковать понапрасну не хотел. Да ладно, что я перед собой-то оправдываюсь? Бил так, чтобы у него никакой возможности к сопротивлению не осталось. Но всё равно надеялся, что он выживет. Ну и ладно, придётся теперь мозг напрягать и вспоминать все подробности. А я-то гадаю, почему они меня даже про акцент спрашивают. А аэродромный пленник? Он-то куда делся? Впрочем, если спрашивают, значит, так нужно.
Промурыжили меня долго, но и свои вопросы я всё-таки задал. Первым делом спросил главное. Почему на аэродроме при визите великого князя даже оцепления не было выставлено?
Ответа, само собой, не получил, но удостоился ещё одного внимательного взгляда. Ох, что-то я слишком много внимания привлекаю к себе любимому. Ну и ладно, не для себя же стараюсь!
Поэтому задал ещё один вопрос. Такое важное производство, а охраны никакой. Про аэродром я молчу, они молодцы, не подвели, а тут? Что это за караульные, которых можно закрыть в караулке? Ну ладно, возле мастерских ветеран не оплошал, не спал, среагировал, как положено, открыл ответную стрельбу. Уцелел сам и подал сигнал своим товарищам. А в караульной будке? Кстати, он остался в живых, или…
Или. Именно поэтому ко мне столько внимания и вопросов, как к единственному свидетелю, который преступников вживую видел. Какое там вживую? Темно же было!
Расстались вполне дружески. Не вижу никаких причин к существующей в армейской среде неприязни к этому отделению. Они честно делают свою работу. Пусть грязную, но грязной её обозвали и сделали вот как раз те, кто вчера пытался мастерские сжечь. А если учесть, что это не просто мастерские, а единственное в стране производство по выпуску «Муромцев», то сразу возникает вопрос, кому это нужно! Поэтому я спокойно пожму и, кстати, при прощании действительно пожал руки жандармским офицерам, вызвав этим жестом явное удивление последних. Вот снова забыл их имена и фамилии. Или они так представлялись, чтобы я не обратил на это никакого внимания? Ну и ладно.
В гостинице как раз Михаил объявился. Сразу наседать с расспросами не буду, пусть приведёт себя в порядок, потом спустимся в ресторан пообедать… То есть поужинать! Что-то я с этими размышлениями и разговорами совсем потерялся и про обед забыл. Да и какой обед, если я с самого утра из полицейского участка не вылезал. Хорошо хоть перекусить успел.
