всей мужской её половине. Женщины в гармонисты не лезли. В каждом школьном классе был свой гармонист – из них, братьев гочиных… И полная монополия на гармошкин талант. А на концертах они сходились в битве гармоней. И всё же именно Гоша выигрывал главный приз. Так и определился в жизни – играть. Как пить дать. Освоил баян, садился даже за пианино. Мечтал о консерватории. Правда, педучилище закончил по специальности «учитель начальных классов», вырос до Георгия Федоровича, но это дела не меняло. По специальности работал мало. Играл. Концерты, смотры, фестивали… Свадьбы и похороны. Проводины и встречины.
Галка, точеная фигурка с пышной грудью и соблазнительными бедрами, покорилась без боя. Вскоре родила дочку. И в перерывах между сном и стиркой пелёнок восхищалась гошкиной виртуозностью. А в отсутствии его – для подъема настроения – выпивала по граммульке. Дальше – больше. И вообще далеко это зашло как-то удивительно быстро.
Разошлись супруги, когда дочка вышла из-под опеки. Поступила в ВУЗ. Галка пошла своим путем, а Георгий Федорович – прежним. Как-то незаметно он перешёл от активной концертной деятельности к активной бездеятельности. Попросили. А вскоре и вообще баян забросил. И перешёл из состояния Георгий Федорович в состояние Гоча.
– Я пить бросил, – сообщил Гоча свою новость, словно известие о падении Пизанской башни, – уже три месяца не пью.
– Ты что, заболел? Или влюбился? Хотя, по внешнему виду, с тобой что-то похлеще произошло. Что случилось, колись?
– Говорю же – пить бросил.
– А-а-а! Побрился! Помылся, поодеколонился… И-и-и… Как это – пить бросил? Как Павка Корчагин?
– Павка курить, вишь ты… А я – пи-и-ить.
– Пи-и-ить? Бросил? Ты? Не может того в природе произойти.
– А бросил – три месяца, вишь ты…
– Ой, Гоча… Шёл бы ты, а то у меня чёрная краска на гараже краснеет из-за твоего вранья.
– Матрёныч… Матрёныч, сам не веришь, позови мою племянницу… Я ей сообщу.
– Это уже было, Гоча. Раз триста пятьдесят. Твоя племянница при твоём образе в обморок падает… Хотя, погоди. Вроде ты как-то неуловимо… необъяснимо… каким-то другим боком? И пинжак постирал. И штанцы… Гладил, что ли?
– Да я уже в хор снова записался. В школе кружок открываю.
– Как это? Закодировался снова? По новой методе?
– Просто бросил. Не пью и не манит.
Матрёныч поставил краску на стул. Снял перчатки. Долгим взглядом посмотрел Гоче в глаза. Недоуменно махнул головой. И что-то сообразив, с досадой сплюнул.
– Так ты у племянницы занять хочешь?
– Зачем? Я пенсию получил, дочке две штуки отправил. Брюки, рубашку с галстуком купил
– Ничего не понимаю… Не пьёшь?
– …Нет
– Три дня?
– …месяца.
Матрёныч снова стал натягивать
