полненькая девушка. Весь вид её был концентрированным описанием утра в богатом поместье: кожа – как сметанные булочки к чаю, глаза – как чай с лимоном, платье – цветущие белоснежные азалии, а на щеках румянец, похожий на восходящее солнце. – О, чудесный юноша, вы не подскажете, как мне пройти на кафедру бесноватых университета ворчливых чар?
Пятикурсник, до этого мрачно опаздывающий на лекцию, аж затормозил.
– Ты что, шальная? – спросил он скорее изумлённо, чем грубо. Сообразив, что ошеломление прорвалось в его голос против его воли, он овладел собой и дальше продолжил уже с отвращением, как учили. – Тебе нахрена туда? Заблудилась, что ли, малолетка?
В глазах у девушки засверкали звёзды беспричинного восторга – она захлопала в ладоши и воззрилась на него, как на бога.
– Как же вы прекрасно ворчите, чудесный юноша! – воскликнула она. – Я мечтаю когда-нибудь стать таким же прекрасным негодователем и тоже приносить в мир только мрак и ненависть, потому что с моим характером люди обычно только обижают меня и используют для своих мрачных целей. Боже мой, какие интонации, какие обороты! Скажите мне – вы так молодо выглядите, может быть, вы уже преподаватель?
Отвыкший от доброго слова старшекурсник внезапно даже для себя заалел щеками.
– Нет, – буркнул он. – А кафедра там.
Девушка совершенно не выходила у него из головы – он хотел бы сказать, что целый день, но, к сожалению, целый месяц, пока он не увидел её в очередной раз в толпе, и не присоединился к ней за завтраком, завороженно глядя на то, как она дует на чай и щебечет что-то жизнерадостное о том, как чудесно ей вчера рассказали, как рассказывать обо всех случаях так, словно это было худшее событие в вашей жизни.
– Я твоя новая соседка, меня зовут Зельда, – сказала незнакомая девушка, расстилающая белоснежную скатерть с аккуратно вышитыми цветочками на их общем старом трухлявом столе. Она красиво разложила вышитые салфетки и поставила обратно на стол вазу, теперь наполненную местными корявыми ромашками, бог знает почему теперь смотрящимися однозначно мило. – Я так рада делить с тобой комнату. Ты уже второкурсница, и наверняка знаешь очень много ужасных слов! Я буду невозможно рада научиться у тебя, как быть злой и мрачной.
Одджит вообще планировала третировать первокурсницу самым ужасным образом, потому что прошлая девочка сбежала в слезах прямо в начале учебного года, но от этого ласкового тона замерла и застыла в дверях с открытым ртом.
– Ты что, шальная? – спросила Одджит скорее изумлённо, чем мрачно.
– Думаю, что да, недаром же все меня об этом спрашивают, – рассмеялась Зельда; в этот момент некогда грязная, а теперь сияющая чистотой микроволновка тренькнула, и Зельда кинулась к ней и вынула из неё, как из какого-то волшебного портала, целую тарелку с пышными и невероятно большими домашними пирожками. – Вот, – сказала она. –
