время вместе с алкоголем и сигаретами, только чтобы еще раз погрузиться в сказочный несбыточный сон. И счастье, если получается украсть, оторвать у этого сна какую-то часть, только чтобы запомнить и хранить ее в своей памяти.
Правильно, друзья, давайте праздновать этот праздник жизни! Пейте же, пейте! Запомните этот момент проходящей жизни!
Мои мысли прервал неожиданно появившейся молодой человек. Так бывает, когда в сюжете плохой книги происходит какой-то нелогичный и неправильный поворот, которому здесь нет места.
Парень был чуть пониже меня, в цветастой ветровке, под которой виднелась рубашка в шашечку. На руках были фенечки и веревочки, на голове – неопрятный хвостик, похожий на брюкву. Вся его одежда в отдельности была бы безвкусной и неуместной, но вместе она создавала эклектичный образ, о котором Ярик столько рассказывал.
– Антон Куприн, – представился парень, протягивая мне маленькую ладонь.
Вот он каков – хозяин сих владений, король бала.
– Веня Самураев, – я пожал ему руку.
– Очень приятно, – сказал Антон, которому, по-моему, было чуть менее приятно, чем он это сказал. – А ты, значит, с Яриком приехал?
Я кивнул. Он предложил мне сигарету и закурил сам.
– Чувствуй себя как дома, – сказал он добродушно.
– Спасибо. – Чтобы не стоять молча, я спросил: – Куприн – это псевдоним?
– Антон – это псевдоним, – ответил он и засмеялся. Я так не понял, шутит он или нет.
– Мне кажется, если я изменю имя, это буду уже не я.
– «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», – Антон произнес это в никуда.
Я осекся. Наверное, моя фраза могла обидеть, а ссориться с хозяином, который принял нас в своем доме, мне не хотелось, поэтому я поспешил добавить:
– Но Куприн – это хорошо! Это нетленная классика!
– Если классика тленная или пусть даже нетленная, это означает, что ее кто-то поджег или по крайней мере попытался. Кстати, о поджогах, – будто случайно вспомнил он, – надо разжечь мангал, а то скоро это некому будет делать.
Шел уже двенадцатый час. Вечер набирал обороты. Все вокруг становились веселее, быстрее, смелее. Люди переместились во двор, потому что в доме становилось тесно. Кто-то распахнул окна и развернул колонки на улицу. Громко заиграла музыка. Женя и Никита – знакомые моих знакомых – вынесли стол. Девушки сидели под беседкой и нарезали овощи.
Я раздобыл себе банку пива. «Тс-с-с», – тихо прошептала она, как бы прося, чтобы я был потише, когда ее стальная крышка продавливалась внутрь. И немедленно выпил. Алкоголь – это смерть в замедленной съемке. Один глоток – выстрел в голову.
Глотая пиво, я становился частью множества других людей, находящихся здесь. Мы коллективный разум, плывущий
