и хрупкими. Я не была целостной как жена, поскольку неправильно реагировала на настроения и поступки своего мужа, несмотря на то, что любила его.
Любая критика с его стороны, даже незначительная, ввергала меня в депрессию, что было явным свидетельством того, что я не чувствовала себя в гармонии с собой. Однако я не задумывалась об этом. Поэтому обрушивала на Алекса упреки, лила слезы по случаю и без и не пыталась ответить на вопрос, почему так реагирую на все, что связано с его замечаниями. Словом, со мной происходило лишь то, чему я позволяла происходить.
Мне вспомнились два последних дня моей земной жизни, когда после разговора с Алиной, прогнав прочь ложную гордость, я оказалась во власти надежд на примирение с Алексом. Я не могла жить без него. Это было мне ясно, как то, что ночь сменяет рассвет.
Я представляла себе, как это будет здорово, простить друг друга и забыть обо всех обидах, отпустить на волю, словно птицу, унынье, которое вот уже почти полгода владело моим сердцем. Как это будет здорово не ссориться с любимым человеком и не бросать ему в лицо обидные слова, жить с ним в мире и спокойствии! И вообще, как замечательно на самом деле не воевать друг с другом и не рвать свои сердца упреками и недовольством.
У меня было столько планов по-новому начать строить нашу семейную жизнь, стать Алексу другом и помощником… Но им не суждено было сбыться. И теперь меня терзало то, что Алекс так и не узнал о них, не узнал меня новую.
Не могла я никак смириться и с другим. Когда пришла в последний раз к Алексу, я подарила ему надежду, что мы снова будем вместе и многое у нас изменится в лучшую сторону. Как именно, я не уточнила, а приберегла на будущее, когда привезу назад свои вещи и расскажу ему о своих планах перед тем, как вновь пойдем оформлять свои отношения в ЗАГСе, о чем мы договорились с ним ночью. Но даже и без этого он был неимоверно счастлив, видя меня опять в нашей квартире.
И тут у него на глазах меня сбивает мотоциклист, и я опять оставляю его, но уже не на полгода, а навсегда, разрушив все его мечты и надежды. Безвозвратно. Горе, которое он испытывал, держа в руках мое мертвое тело, передалось и мне, и я никак не могла избавиться от этого чувства. Точнее, от боли, которую принесла ему, возвратившись и уйдя навечно. Я сделала ему вдвойне больнее, чем в первый раз. И понимание этого лишало меня успокоения, свойственного духовному миру, и вызывало непреходящее чувство вины.
Альвисс не мешал мне размышлять о моей семейной жизни в последнем воплощении. Он понимал, как это важно для меня, хотя я уже и не Анна. Но душа всё еще хранила чувства к Алексу и пока еще находилась под их воздействием.
– Главное, что ты в отношениях с мужем хотела измениться к лучшему и осознанно предприняла для этого первые шаги, – сказал он.
Я никак не отреагировала на его слова, понимая его стремление
