у меня наклёвывается баллада! Послушай, ты станешь свидетельницей рождения шедевра! – по ладоням стихоплёта снова забегали солнечные струйки, перетекающие на его инструмент.
– Виртуоз, мне пора бы идти в консульство… – попятилась я.
Но бард, игнорируя мои протесты и скептический взгляд пузатого рудвика, продолжавшего разгружать свои мешки, запел:
“Покинь свои холмы, умчавшись в даль чужую,
И юность догорит с последним летним днём.
Ведь Красная Луна тебя теперь целует,
Ведёт сквозь страх и боль своим ночным путём.”
Звучало и правда очень здорово, и я заслушалась. Почему-то сложилось впечатление, что я уже слышала эту мелодию. Было в мотиве что-то близкое мне, задевающее сокровенные мысли. Я завороженно наблюдала за светящимися пальцами барда, увлечённая магией создания баллады. Возле нас остановилась весёлая компания молодых людей и нестройно захлопала в ладоши, пританцовывая.
– Это самые отвратительные стихи, которые я слышал, лу-лу, – снова сплюнул рудвик, чем отпугнул случайных слушателей. – Ваше консульство, девушка, вон там.
Он махнул в сторону самого высокого светлого дома, которое, как почти весь Нуотолинис, возвышалось над морем вдоль берега.
– Спасибо, – поблагодарила я рудвика и двинулась в указанном направлении.
Идти в толпе оказалось не так просто, как может показаться на первый взгляд. Мне приходилось всё время быть настороже, чтобы ни в кого не врезаться, и это здорово нервировало. К тому же, я услышала предупреждение Роллу о карманниках, поэтому свою сумку прижала крепче, обнимая. Красть у меня было особо нечего, но всё же не хотелось давать возможность воришкам это проверить. За мной увязался Виртуоз Мелироанский. Он никак не умолкал.
“Вокзал в лучах горит, как белый отблеск солнца,
Но ярче белизны сияешь светом ты.
Судьбою сплетена та нить, что не порвётся,
Что проведёт тебя сквозь ужас темноты.”
– Ужас темноты? – скривилась я.
– Ты тоже не уверена в последней строчке? – обрадовался такому сходству музыкант.
Он снова привлёк внимание, на этот раз низкорослой пушистой семейки рудвиков, обвешанных коробками. Судя по взглядам, их, как и меня, больше интересовала переливающаяся в пальцах музыканта магия, чем сама мелодия.
– Вообще-то я во всей балладе не уверена, если честно, – я обошла рудвиков, что преградили нам дорогу.
– Это потому, что ты не чувствуешь музыку! – бард ловко двигался за мной, тренькая уже приевшийся мотивчик.
Пара скучающих зевак увязались за нами, надеясь услышать продолжение баллады, так что со стороны компания выглядела настоящей процессией со мной во главе. Мы шли вдоль берега моря, и нам на встречу попадались самые разные прохожие. Я с удивлением рассматривала всех, стараясь оторваться от своего преследования
