же она так сыграть на его психике? Прилагая все силы он исторгает все мысли из головы, да и речь друга помогает сконцентрироваться на чём-то другом:
– Говорят, Канцлер будет заключать договор с Директорией Коммун и Либеральной Капиталистической Республикой, – сказал среднего роста человек, с рыжим коротким волосом, смотря на собеседников пронзительным взором голубых очей, а на треугольных очертаниях лика, на тонких губах пляшут тени.
Тут же, посреди стен из брезентовой ткани, между которыми раскинулось не менее десятка квадратных пластиковых столов, пронеслось возмущение:
– Да как же так можно! – автором мятежного слова стал мужчина атлетического телосложения, с квадратными грубыми очертаниями лица, коротким чёрным волосом и насыщенными зелёными глазами. – Вергилий, ты что несёшь?
– Похоже, что так, – взглянув изумрудными, как летние поля зелени, глазами на единственную навесную лампу, сказал человек с утончёнными гранями лика, стриженным по плечи смольным волосом. – Знаешь Яго, сегодняшний день должен был показать тебе, что крестовый поход окончен.
Три человека собрались под лунным освещением неоновой лампы, залившей холодным светом всё пространство. Данте посмотрел влево, там раньше была стойка с едой, а теперь только единственный ящик, в котором провизоры оставили старые сухие пайки. Справа что-то колыхнулось, и в палатку прошёл другой человек, иначе одетый, чем собравшиеся имперцы, на телах которых тканевая чёрная рубашка поверх брюк такого же цвета, а стопы утянули туфли.
– Ах, вы собрались здесь.
Вместе с фразой в палатку подалось полумеханическое существо, на котором при каждом шаге развивается алый табард и плащ, с глубоким капюшоном, полностью скрывший тело, но вот безжизненный голос с нотками механики выдаёт сущность говорящего.
– Андронник, давай к нам, – зовёт «гостя» Данте. – Четвёртым будешь.
– Давай, залетай, – зазывает Яго. – Мы тут обсуждаем, что ещё наша страна выкинет.
Андронник не стал спорить или отнекиваться. Он тихо и спокойно сел рядом, слушая возмущения Яго.
– Я не понимаю! – Валерон хлопнул по белой крышке стола. – Мы стольким пожертвовали, столько хороших парней отдали жизнь и ради чего? Ради одного вшивого городка?
– Ты же сам хотел, чтобы война закончилась? Али нет? – с ехидством спросил Вергилий, смотря на застывшее недовольство на лике капитана. – Вот, Канцлер и решил прекратить, как ты всегда выражался, непонятную войну.
– Ну, какой же он тогда мужик! Взялся за дело – будь добр довести его до конца! Если нет, то это трепло, а не мужик!
– Брат, любимый, это «трепло», с твоих слов, смогло возродить наш дом. Он поднял целую страну, воссоздал из пепла империю. Если бы не он, мы сейчас бы прислуживали коммунистам или «либшизе», как говорил Комаров. И я даже не знаю, кто из них хуже.
– Не упоминай об этом подонке! – воскликнул Яго. – Он нас кинул, и я не
