помяну!
– Что ж, понятно, а я выпью! Дома ни капли, а здесь не могу удержаться. А как выпью, выть хочется. Но и не помянуть не могу! Нонсенс, как говорил Горбачев, гвоздь ему в печенку за дела паскудные!
Поляков понял, что пора уходить. Выпив, Степан Ильич обязательно начнет задавать вопросы, требуя в который уже раз пересказать подробности того боя в Камельхере и на подступах к нему. А этого капитану делать не хотелось.
Он нагнулся к матери Стогова:
– Извините, Анна Григорьевна, я пойду! Дела!
Женщина безразлично кивнула:
– Иди, раз дела. Спасибо, что не забываешь!
– Я никогда ничего не забуду. – Поляков протянул руку отцу: – Простите, Степан Ильич, мне пора!
Стогов-старший пожал плечами:
– Чего ж поделаешь? Иди, конечно! – И предложил:– Ты бы хоть раз к нам домой зашел, а то встречаемся только на кладбище. Дома и поговорили бы! Адрес-то помнишь?
– Помню, только следует ли лишний раз Анну Григорьевну тревожить?
– Э, милый, ее уже ничем не растревожишь! Тот, кто убил сына, и ее наповал сразил, тем же выстрелом.
– А вас?
– А меня, Леша, ранил! Смертельно ранил!
Отец погибшего связиста принялся раскладывать на столике закуску. Еще раз попрощавшись, Поляков отошел от могилы и медленно направился к выходу.
Справа открылась целая аллея дорогих высоких памятников. Все как один одной формы, одного размера, с мраморными плитами за железными массивными цепями. Бандитский участок. Здесь в девяностые хоронили жертв всевозможных разборок местных преступных группировок. Алексей шел и всматривался в памятники. Они стояли тем, кому было от 18 до 25 лет. Бойцы невидимого фронта. Тоже участники войны. Криминальной. Пушечное мясо. Захотели легкой жизни, раздолья, вседозволенности, больших денег. Получили все сполна. А те, кто посылали их мочить друг друга, сейчас в роскоши купаются, особняки строят, на заморских пляжах с длинноногими путанами развлекаются. Они во главе предприятий, рынков, банков. В чиновничьих креслах разного ранга. Поделили территорию, политую кровью этих вот погребенных под мрамор пацанов, легализовались и правят. Городом, областью! И всех это устраивает. Многих посадили. Совсем скоро начнут выходить. Будут ли у них претензии к бывшим корешам или в зонах обломали так, что обратно и не явятся? Черт их знает! Хотя кто-то все равно заявит о себе! Но того теперь сомнут. И сомнут правоохранительными органами. Да… жизнь в России «веселая». Как бы еще веселее не стала с нынешней властью!
Выйдя за ворота, Алексей почувствовал в кармане вибрацию сотового телефона. Достал мобильник, посмотрел на дисплей. На табло высветилось «Шаранский»!
Ответил:
– Добрый день, Леонид Иосифович! Слушаю вас!
– Здравствуй, Алексей, здравствуй, дорогой. Вчера совсем закрутился, забыл поздравить с днем рождения. Извини. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда, так что прими мои самые искренние поздравления.
– Спасибо, Леонид Иосифович!
Шаранский спросил:
