рвал, выдавливал глаза, разрывал рты – брызгала кровь, хрустели кости, стонали люди. Завизжала собака – Нарда ворвалась в центр драки на помощь другу, полосуя врагов острыми зубами, и кто-то ударил ее ножом. Собака свалилась, подергиваясь и пуская кровь сквозь щелкающие в агонии зубы.
И тогда Нед, тело которого действовало уже без его участия, озверел. Ранее он бил, как механическая кукла, уворачиваясь, отбиваясь и нанося удары так, как если бы он бил в бездушных кукол, желая лишь, чтобы они оставили его в покое. Теперь – он убивал. Каждый его удар калечил, а следующий был добивающим. Он упивался кровью боя, а в глубине души таилась боль: Нарда! Бедная собачка! Она умерла, любя его. Последнее существо в этом мире, которое его любило и которому он был дорог. Так ради чего жить этим тварям? Почему они должны жить, когда умер тот, кто ему дорог?
Последним умер староста. Нед переломил ему шею, а перед этим сломал позвоночник ударом в спину, когда тот пытался спастись бегством.
Когда все закончилось, Нед молча постоял над обезображенными трупами несколько минут. Сколько стоял – он не запомнил. И вообще – все казалось таким далеким, таким странным и нереальным, как будто это был сон. Затем очнулся – Нарда!
Нед бросился к собаке, прижался ухом к ее боку – бесполезно. Она была мертва. Нед встал перед ней на колени, закрыл глаза и постоял, как когда-то стоял перед могилой Силана. Затем поднялся и посмотрел туда, где лежали трупы его врагов. Смотреть пришлось всего секунду – после того, как он понял, что наделал, его вырвало бурным фонтаном, выбив из желудка ту нехитрую еду, что он забросил час назад. Позывы рвоты не прекращались еще долго – может, это была нервная перегрузка, а может, физическая… не каждый день ведь убиваешь десять человек голыми руками.
Нед, будто не веря своим глазам, поднял свои мосластые руки и стал рассматривать их, как в первый раз. Руки как руки. Костяшки сбиты, синяк – сюда попала дубинка одного из нападавших. Здесь небольшой порез – выбивал нож из руки здоровенного плотника. Кровь, ссадины. Больше ничего. Как он сумел победить целую толпу народа, да еще голыми руками? Он, простой парнишка, пастух? И что больше всего его поразило – когда убивал, испытывал острое наслаждение. Такое, будто… будто… с женщиной был. Да! Как будто был с женщиной. И только когда наваждение спало, разум отказался воспринять происшедшее. Отказался поверить своим глазам.
Нед уселся на камень и тупо уставился на трупы. Что делать? Ну что делать? Ему хотелось плакать – ведь в сущности он был простым мальчишкой, обиженным судьбой. Что он мог противопоставить обстоятельствам, кроме разума? А разум говорил ему: беги. Беги отсюда, и как можно быстрее! Это смерть! Что еще может быть, какое наказание за убийство старосты села? За убийство десяти человек? Особенно если ты безродный изгой!
Повернувшись, Нед пошел к трупу собаки. Поднял Нарду на руки, отнес ее в лощинку и стал копать для нее могилу – прямо руками, помогая себе обломком сухой ветки, подобранным под большим деревом. Копать было легко
