«ур-р-р». Вот только старуху с молодкой я почему-то не встретил. Когда закрывал калитку, заметил на нашей дороге два движущихся силуэта. А может, это просто мне показалось.
– Ты молодчага, – сказала бабушка Катя, – вижу, помогло. Ступай, Сашка, домой, закройся на ключ и никому калитку не открывай. Особенно мне. Лекарство будешь пить натощак. По две столовых ложки перед едой. – И она всучила мне стеклянную банку с жидкостью жёлтого цвета, пахшую чесноком.
Я продержался ровно четыре дня. Из дома не выходил, даже когда закончился хлеб. В калитку ломились, стучали в окно, но я не поддался. Потом прикатили менты и тупо взломали дверь.
Серёга орал, что ему осточертели мои закидоны, что «нужно быть мужиком и не прятать, как страус, башку в песок». С порога орал. Странный он человек. Считает, что рак – это заразная болезнь. Ни к матери не подходил, ни ко мне. Хорошо хоть, дал денег. Вернее, не дал, а положил на стол. На тот самый, за которым мы с ним когда-то учили уроки.
В общем, в Майкоп меня отвезла ментовская «Нива». За рулём сидел старший следователь ГУВД Краснодарского края Серёга Журбенко, сослуживец и корефан моего брата. Был он в форме, в погонах майора. Наверное, потому в клинике посчитали, что я – арестант и допустили «к амбразуре» без очереди. А ну как карманы обчищу?
Я сунул в окошко паспорт, карточку медстрахования, медицинскую карту с результатами злополучной комиссии и направление лечащего врача. В ответ получил талончик в лабораторию для повторной сдачи анализов.
Серёгу такое положение дел очень обрадовало. Он уже было настроился убить на меня целый рабочий день. Ну ещё бы! Очередь в регистратуру здесь занимают с пяти утра, каждые полчаса ведут пересчёт, пишут номерки на руках. А мы, пять минут не прошло, раз – и в дамках!
Мне тоже понравились местные ништяки, поэтому я не особо протестовал, когда он схватил меня за руку и повёл на второй этаж, грубовато толкая на поворотах.
И снова у нас срослось. Люди безропотно расступились, и я, не успев покурить, проник в лабораторный предбанник, разделся и закатал рукава. Журбенко сел рядом и, положив руку на кобуру, стал строго следить за происходящим.
Меня обслужили как VIP-персону и даже пообещали «сделать всё как можно быстрее».
Мы спустились во двор, покурили на одной из скамеек и уже сговорились «рвануть по пивасику», но получился облом. На крыльце объявилась лабораторная тётка и пригласила нас на «ещё один повторный анализ». Что-то у них там, в машине, сломалось?
Это был уже перебор. После откачки двадцати кубиков, я и так чувствовал себя некузяво, а тут и вовсе поплыл. Меня водрузили на стул возле какого-то кабинета, где я и вырубился. В голове гремели колокола, перед глазами кружилась чёрная бездна.
Увидев, как мне хреново, Серёга рванул в аптечный киоск, запасаться нашатырём. В это время я и очнулся. Пришёл в себя оттого, что кто-то из этой бездны громко и чётко назвал меня по фамилии. Я встрепенулся, как полковой конь при звуках походной трубы, и тут же открыл глаза.
