«вещь в себе», которая становится «вещью для нас» в собственно человеческом значении. Разрешение этого противоречия познания в религиях путем переноса в область «небесного человечества» не является оптимальным. Даже в религиях, где действуют не персонифицированные, а надличные категории, такие, как Логос, Дао, Дхарма, происходит перенос историко-космогонического опыта.
Это противоречие, однако, есть диалектика творчества, побуждение к единству культурных форм мышления с целью их сопоставления и критики для получения «положительного остатка». Кантовская антиномия чистого и практического разума преодолевается не чистым познанием разума, а усложнением и разнообразием общественной практики, которая сознает это противоречие и тем самым преодолевает его скептическую и антидиалектическую диктатуру. Противоречия между жизнью и нежизнью, между общественным разумом и его бюрократическим двойником разрешаются расширением сферы жизни и разума, т. е. ноосферой.
Смирение перед этим противоречием или его грубо упрощенное обозначение уничтожают основание общественного разума – культурную мысль. Социальный, философский, социологический аспекты бюрократизма тем и опасны, что такое действие им «по плечу» вследствие юности ноосферы, ее общечеловеческой неопытности, уязвимости перед многочисленными атаками корпоративного своекорыстия и невежества.
Вопрос этот имеет в определенных условиях и собственно «житейскую» плоскость. В бюрократической философии или социологии подвизаться удобнее, чем в естествознании. Но это зависит от конкретной социальной и идеологической обстановки, а не от самих мыслительных предметов. Достаточно вспомнить в этой связи судьбу Дж. Бруно, Галилея, зловещую роль Т. Лысенко.
Для общества в целом, не говоря уже о специальных областях, плохой естествоиспытатель не менее опасен, чем плохой философ или социолог. Опасность последних, однако, много увеличивается, когда они вторгаются в управление людьми и общественным разумом, превращая полузнание в символ привлечения «родственных душ».
Таков контекст употребления понятия «научная мысль». Научная мысль – это мысль, предназначенная для правильного производства материальных, информационных (духовных) и социальных вещей: не всех вещей, но тех, с помощью которых происходит действительное культурное строительство ноосферы и ее ядра – общественного разума.
Общественный разум, конечно, обладает своей внутренней, интимной структурой. На нисходящих ступенях он – дух (не будем бояться этого слова!), творческая возможность, информационная потенциальность, опирающаяся на индивидуальность человека, его чувства, влечения, впечатлительность, память, побуждения и запреты, на то, что древние именовали душой и что ныне зовется психическим складом. Понятие души более точно выражает «подоплеку» мыслительности, внутреннее, глубинное состояние нашего «Я».
«Духовное» и «душевное»
