слюни на редкой растительности подбородка, и она с трудом, медленно, но еще моргала. Пытаясь сотворить ужимки на лице, начала уже не в первый раз речи о том, какая она была красивая, и как такие, как Сла̀в, за ней убивались; как ей нравится ее работа и они, за то, что всегда наливают и вежливы, не в пример другим бандерлогам. После этого сложного слова она прихрапнула. Вернул ее в реальность большой друг, он опять громогласил, – значит, у него все получилось. Девочка в этот раз была хорошая, но только опечаленная, по его словам. Он привел с собой опечаленную, которая стала сама себе наливать и большой ложкой закусывать паштетом из свиной печенки. Зашел Вовчѝк в трусах, взял бутылку и две рюмки, и, полный важности и таинственности, удалился. Позже было слышно, как он о чем-то шептался со своей дюймовочкой в прихожей. Бронебойную обойму полным составом повезли куда-то в другой блиндаж. Петровна̀ ушла сидя спать в свою кухню-конуру, твердо сообщив, что она всегда на связи.
Будучи еще на ногах, товарищи решили ехать на арену. Хотя по времени до главного боя еще далеко, но там никогда не бывает закрыто. Для общего протрезвления они открыли все окна в такси, холодом так и взбодрило. Проехали мимо красных стен резиденции правителя, кругом – древние могилы: то ли кладбище у стены, то ли та стена на кладбище, спьяну и не разберешь. По обе стороны стены проглядывались Абассы.
Добрались до арены, она была огромной – одно из мега-сооружений этого времени, когда все обнулили. Все подъезды были перегружены машинами и волчьими стаями. Внутри полно зрителей, под куполом туман в ярких бликах подсветов. До главного шоу вечера публику развлекали женскими схватками, там бились тоже без правил. Среди публики, похоже, трезвых не было. Пили прямо здесь, закусывая из здоровенных ведер с жареными ребрышками. Женщины за канатами, тощие и костистые, по очереди душили друг друга. Одной, что была в синих трусах, ловко удалось запрыгнуть противнице на голову и ловко пережать ей горло ногами. Та, в судорогах, выгибалась, жалобно выпучив глаза, но не сдавалась. Публике это все очень нравилось, разноликая масса прыгала, визжала, кидала на сцену свиные объедки и пустые ведра с бутылками. Судья тех женщин растащил с большими усилиями; у придушенной ртом текла кровь, но она так и не сдалась. Почему-то все хаяли судью и требовали его на мыло. Побежденная осталась на полу, а победительница по прозвищу «Щитомордник» бегала по рингу, запрыгивая на канаты. В финале она сняла с себя трусы и майку, забросив их далеко в толпу, да так и удалилась по длинному проходу, виляя своим худым копчиком. Другую же утащили на носилках. Зрителям было страшно весело. Потом прискакали музыканты неопределенного пола и исполнили две популярные песни, одну про сосущих, вторую про лижущих. Аранжировка была самая что ни на есть современная. Потом был бой толстяков, – на этой арене действия продолжались сутками, прерываясь лишь на уборку территории. Подбежала обслуга, друзья пожелали, как все, водку и ведро закуски, что было
