и зубоскалите. А я вам говорю, что это будет почище страховки, да и честнее.
Резкость последних замечаний побудила Лоудона, человека миролюбивого, вмешаться в разговор.
– Это может показаться странным, – сказал он, – но я практиковал, кажется, все упомянутые в нашей беседе способы добывания средств к жизни.
– Как, вы находиль золотой замородка? – спросил немец.
– Нет, я много делал глупостей в жизни, – возразил Лоудон, – но по части золотоискательства неповинен. У каждого человека найдется здоровый участок мозга.
– Ну, так что же? Вы, может быть, вели торговлю опиумом? – спросил кто-то.
– Да, вел, – отвечал Лоудон.
– Это доходное дело?
– Конечно, – отвечал Лоудон.
– И кораблекрушениями занимались? – спросил кто-то другой.
– Да, сэр, – сказал Лоудон.
– Как же вы это делали? – продолжал спрашивавший.
– Я прибегнул к особому способу крушения, – ответил Лоудон. – Надо вам сказать, что я вообще никому не рекомендую этой отрасли промышленности.
– Судно потерпело крушение? – спросил кто-то.
– Скорее я потерпел крушение, – сказал Лоудон. – Не хватило смекалки.
– И шантаж пробовали? – спросил Хевенс.
– Это так же верно, как то, что я сижу перед вами, – ответил Лоудон.
– Доходная вещь?
– Видите ли, я неудачник, – ответил Додд. – А должно быть, доходная.
– Вам удалось овладеть чужой тайной?
– И громадной, величиной с Техас.
– А тот-то богат был?
– Ну, хоть и не так, как Джей Гульд, но ручаюсь, что он мог бы купить эти острова, если б пожелал.
– Ну, так в чем же дело? Он выскользнул у вас из рук?
– Пришлось немало повозиться. В конце концов я притиснул его к стене. Но тут…
– Что тут?..
– Все пошло прахом. Я сделался закадычным другом моей жертвы.
– Что за чертовщина!..
– Вы, быть может, думаете, что он был уж очень неразборчив? – спросил Лоудон в шутливом тоне. – Нет, это был на редкость симпатичный человек.
– Ну, Лоудон, – сказал Хевенс, – вы начали говорить нелепости. Пойдемте-ка обедать.
Окружающая ночь была вся полна ревом прибоя. В кущах зелени мелькали светлячки. Туземные женщины ходили группами, по две, по три, и, встречая двух белых, улыбались им, строили глазки и, не удостоившись внимания, проходили мимо, оставляя позади себя крепкий запах пальмового и миндального масла.
От клуба до дома Хевенса было рукой подать, но для европейца этот переход показался бы вступлением в какую-то волшебную страну. Если б такой человек последовал за нашими двумя друзьями в этот дом с просторной верандой, уселся вместе с ними в прохладной комнате, где на столе, покрытом скатертью, сверкало вино при ярком свете лампы;
