с драмой в сердце, которое надо отогреть! – в сердцах произнесла Лиля. – Я уже столько подобного бреда за свою жизнь успела написать…
– Давайте все-таки попробуем еще раз.
– Давайте, – кровожадно сказала Лиля. – Только я еще и зрителей ненавижу, которые охотно хавают эту лабуду. Боже мой, а я надеялась, что Чащин предложит мне что-то стоящее… Он ведь прекрасный режиссер. Прекрасный!
– Вы давно с ним знакомы?
– Так, не очень… Лет семь назад писала для него сценарий. В группе. Нас трое сценаристов было. Довольно сложный фильм, про войну в горах.
– «Кавказский излом»? – опять приподнял брови Евгений.
– Да. Тогда Пересветов еще был жив. Он в нашей группе являлся главным, ну а мы – так, на подхвате. Если бы Пересветов не умер этой весной, меня Чащин сейчас ни за что бы не позвал. – Лиля помолчала. – В основном-то я над сериалами работаю. Это конвейер. Искусства нет. Платят хорошо, а… Вот я почему сейчас так злюсь. Какую-то дурацкую мелодраму про идиотов заказали! Я же хотела участвовать в создании настоящего кино, а не так называемого «кинематографического продукта»!..
Лиля еще некоторое время ворчала. Евгений Лазарев по-прежнему вежливо улыбался, но глаза его смотрели уже печально. Наверное, он решил, что раз Лиля намеревается «соскочить» с работы, то Чащин его тоже погонит.
– Нет-нет, вы не переживайте! – спохватилась Лиля. – Попробуем придумать сюжет, да. Обязательно. Вдруг что-то получится.
– Тогда хорошо бы обменяться координатами?
– Сейчас… – Лиля достала из сумочки визитку. – Тут мой городской, номер моего сотового… И электронный адрес. Спишемся, созвонимся чуть позже, да?
Евгений протянул Лиле обычный листок бумаги со своими данными (вероятно, записал заранее). «Боже, как странно, сделать визитку – это же копейки какие-то…»
Лиля взяла листок, потом вскинула голову, глядя Евгению прямо в лицо. Смуглый, темная щетина, темно-карие глаза, длинный нос с горбинкой, впалые щеки.
– Вы русский? – спросила Лиля, и тут же разозлилась сама на себя: – Я не потому, а просто…
– У меня бабушка грузинка.
– О, заметно! – улыбнулась Лиля. И опять смутилась: – Но я не потому… Просто я патологически любопытна, мне все надо знать. Кто, что, сколько лет, откуда, как… Пока не выведаю – не успокоюсь. Да! И секретов мне тоже доверять нельзя, сразу предупреждаю.
– Мне тридцать семь лет. Москвич. В браке двенадцать лет. Сыну Ленечке шесть… Что еще? – Он задумчиво почесал бровь. – Пью, курю иногда… О других вредных привычках рассказывать?
– Простите… – морщась уже всем лицом, пробормотала Лиля. – Только я не хотела выпытывать буквально все. Мой характер дурацкий, еще раз простите!
– Ну почему? – устало, даже равнодушно, пожал плечами Евгений. – Если нам придется работать вместе, то мы правда должны все знать друг о друге. Мы же не офисные клерки, которые
