на тот момент. У меня вышли три книги, в голове вызревал еще десяток. Мне рисовался воображаемый мир, где я проводила почти столько же времени, сколько в реальном мире.
Но теперь этот мир стал мне недоступен. Волшебное кольцо превратилось в бесполезное украшение, бессильное справиться с отсутствием трехлетней девочки. Снова вступила в свои права болезненная реальность, предъявившая мне счет за попытки вырваться из ее оков.
Я налила себе второй бокал, потом третий. Алкоголь плюс транквилизаторы – лучший коктейль для погружения в беспамятство.
Вокруг меня сгустился сумрак усталости и растерянности.
«Возможно даже, что настанет день, когда ты скажешь себе, что исчезновение Кэрри было удачей».
В голове звенела эта непристойная реплика Фантины. Оставшись одна, я уже не старалась сдерживать слезы. Спор не прошел бесследно. Как она смеет думать, что вот так, щелкнув пальцами, можно опять усадить меня за работу? Чтобы писать, нужен мощный прилив энергии. Нужны физические и моральные силы. Но мой корабль черпал воду всеми бортами. Для написания романа необходимо глубоко погрузиться в себя, добраться до потайного места, прозванного мной «тридцать шестым подземельем»[4]. Там залегают самые дерзкие мысли, там сверкают молнии озарения, там обитают души моих персонажей, там высекается творческая искра. Но тридцать шестое подземелье – враждебная территория. Чтобы обмануть ее стражей и снова подняться наверх невредимой, нужны ресурсы, которых у меня больше нет. Осталась только неизбывная боль, с утра до вечера прожигающая мои вены. Я не могла и не хотела писать. У меня оставалось единственное желание: снова увидеть дочь. Даже если это будет последняя наша встреча.
Поэтому из-под нового пера хлынула в тетрадку с рецептами мантра:
Хочу снова увидеть Кэрри
Хочу снова увидеть Кэрри
Хочу снова увидеть Кэрри
Последний бокал Мерсо. В тот вечер я даже сильнее, чем прежде, чувствовала полное отчаяние. Я находилась на грани безумия, в шаге от самоубийства. Попыталась дотащиться через силу, шатаясь, до спальни, но рухнула как подкошенная на пол посреди кухни.
Я закрыла глаза, и тьма увлекла меня в свою крутящуюся воронку. Я плыла по серому небу. Вокруг меня клубились мрачные тучи. Потом в тумане проступила дверь лифта. В кабине нашлась одна-единственная кнопка. Тридцать шестое подземелье.
И вдруг передо мной предстала Кэрри. Живая и невредимая.
Был солнечный зимний день в детском сквере Маккаррен-парк, рядом с ее школой.
– Мама, лови меня! Я еду! – донеслось с горки.
Она заскользила вниз по желобу. Я сгребла ее в охапку, и у меня скрутило живот. Меня обдало теплом ее волос и шеи. Пьянящий запах, завораживающий смех, жаркие объятия.
– Хочешь мороженого?
– Слишком холодно, лучше хот-дог!
– Как
«Писать – все равно что спускаться на второй подвальный этаж своей души». – Харуки Мураками, лекция в университете Киото, 6 мая 2013 г.
