Вдохновительница – Афродита, что танцует с волками, медведями и львами, что безжалостна к любовь отвергающим. С ней хариты, три богини веселья, распевают частушки матерные, не злословят, но смеются зазвонисто, пьют вино с водой родниковою, до рассвета играют голыми в теннис под песни Metallica. Дионис их мячи отбивает да подливает вина им, а тем временем в Афродите зреет его дитя. И родится Приап с членом-колом, что стоит днём и ночью каменно, что всегда приключений ищет, до того напугает он мать свою, что оставит она в лесу его. А дитятко и член его вырастут, наберутся силы-эрекции, да пойдут соблазнять отца. Попытаются изнасиловать покровительницу семьи Весту. Хорошо как осёл вмешается. Вот такой вот бог плодородия, вот такая, блин, вечная молодость.
160. Варьете
Два вечера в неделю Полина блистает в варьете ресторана «Русский Дух» на канале Грибоедова. Однажды я пришёл смотреть. Изучил меню при входе и понял, что мне всё будет хорошо видно из фойе.
Сквозь открытые двери зала доносится казацкая песнь. Балалайки, парни в шароварах, девушки в цветастых сарафанах и кокошниках – аутентичная Россия для наивных чужеземцев, поглощающих водку с икрой. Полина красивее всех. Японцы любят Полину своими фотоаппаратами, швейцарцы – фитопрепаратами, грузины – как сестру-христианку, французы – как жену-куртизанку, норвежцы – как долину с фьордами, англичане – как палату с лордами, итальянцы – как осеннюю Венецию, американцы – как индийскую специю, евреи тхину источают, арабы нефтью кончают. Звенят серебряные рюмочки, таскают блюдоносы поросят в карамели, форель на вертеле, рябчиков под брусничным соусом, фрикасе из телячьих задов, волокут шашлыки из цыплят, бараньи рёбра в молодом вине, фаршированного трюфелем зайца, вкатывают в зал гигантского лобстера, обложенного пастернаком и рукколой.
А я парень хоть куда, у меня кольцо в ухе, на мне футболка да спортивные штаны с кроссовками – пришёл, скажешь тоже, варьете смотреть. Официантики на меня косятся, но молчком. Пепельницу увидев, закуриваю. Танец не прекращается.
Днём Полина преподаёт в детской группе в студии танца «Джига-Дрыга». Я был на её уроке, смотрел, как дети танцуют под ‘Slow Dancing in a Burning Room’ Джона Мэйера. Когда ученики расходятся, Полина Ривес прыгает ко мне на колени – в чёрном трико рыжий ниндзя.
159. Траур
День Победы. Мой отпуск на исходе. Полина Ривес грустит в связи с трауром по жертвам Великой Отечественной войны. В повседневной жизни Полина никогда не говорит о войне, но девятого мая всё меняется. Полина хочет на Дворцовую площадь, смотреть парад, участвовать в минуте отчаяния. Мне же хочется в последние дни отпуска побыть с ней, и в конце концов она поддаётся на мои уговоры. Пицца, секс и «Криминальное чтиво».
В какой-то момент Полина выходит из комнаты и долго не возвращается. Нахожу её на кухне: подбородок в колени, слёзы по щекам, маленький чёрно-белый телевизор – трансляция с Дворцовой площади. Блюдём минуту отчаяния.
Когда минута отчаяния вышла, я сел рядом с Полиной, утер ей слезы, мы обнялись и никогда больше об этом не разговаривали. В тот вечер она
