пух и перья! Не переключайтесь, мы работаем в прямом эфире.
Константин Алексеевич, дедушка главной звезды шоу, покрепче сжал пульт в узловатой руке и еще немного прибавил громкость.
– Не переключим, чумичка ты эдакая, не волнуйся, – пробормотал он куда-то в бороду. Борода сочеталась по цвету с белой просторной рубашкой, украшенной синим растительным орнаментом. Экс-император напоминал гжельскую сахарницу. – Кожа у него, видите ли, чувствительная.
– Каспер, – раздался из кухни голос Мадлен, супруги Константина Николаевича, – гороховый суп подавать?
– Маш, потом! Какой сейчас суп?! Началось!
– О, а я на время-то не посмотрела!
Мадлен – статная, уверенная в себе женщина с превосходной осанкой, плавными движениями и завораживающей улыбкой – устроилась в деревянном «идеевском» кресле-качалке, положила длинные ноги, не потерявшие изящности к семидесяти годам, на коричневую кожаную банкетку из того же магазина и расправила на коленях длинную бежевую юбку. После переезда из Зимнего она убрала в дальний шкаф все официальные платья с корсетами и начала носить свободные льняные рубашки, юбки в деревенском стиле и короткие безрукавки, которые на досуге сама расшивала толстыми цветными нитками.
– Катинку нашу уже показывали? – обеспокоенно уточнила она у мужа.
– Нет, пока только эта чумичка в розовой бабочке прыгала, как обезьяна, по студии, – ответствовал Константин Алексеевич, нервно поглаживая пультом плюшевый подлокотник своего кресла – конечно же производства «Хохломы». – Катеньки еще не было.
Это был спор длиною во всю семейную жизнь: «Идея» против «Хохломы». Жена – упрямая шведская принцесса – предпочитала суховатый бело-голубой скандинавский стиль; муж отстаивал русский народный-нарядный, с красными петушками, сочной рябиной и солнечными пионами. В черноморской резиденции экс-императорской четы лаконичный буфет из выбеленной березы соседствовал с кряжистым столом на медвежьих лапах. Так же и в торговых комплексах шведский концерн всегда шел дверь в дверь с русским гигантом; одинаково бурные потоки миллиардной прибыли вливались в бюджеты «Идеи» и «Хохломы». Ингвар Кампрад и Дмитрий Дмитриевич Шах-Багов (двоюродный брат Константина Алексеевича, основатель, идеолог и покровитель «Хохломы») за эти десятилетия стали заклятыми друзьями.
– Милашки мои, не забывайте голосовать за своих фаворитов! Мы ждем от вас эсэмэс-сообщений, не жадничайте, присылайте побольше! – вновь затараторил Головастиков, интимно подмигивая в камеру. Галстук-бабочка (розовый в желтый горошек) ритмично подрагивал в такт эмоциональным движениям ведущего. Ангел размахивал руками как ветряная мельница. – Наша программа продлится ровно час, это прямой эфир, я подчеркиваю. Так что пора переходить к условиям первого этапа соревнований.
На экране рядом с сияющим лицом Ангела возникла табличка с именами женихов, озаглавленная «Испытание домашним хозяйством».
