Однако, если он, а именно клиент, или она, или они оба не убегут сразу, то могут прийти в себя и оценить нестандартное заявление. Если кто-то не оценит и убежит, то для всех будет лучше. Опыт и практика показывают, что клиентура без юмора очень трудна в работе. С ними можно маяться без конца и краю, и в результате…
– Но даже с чувством юмора трудно воспринять, – упрямо возражала Элла. – И с ним можно намаяться.
– С ним, с чувством, маяться немножко веселей, – я длила объяснения с нечеловеческим терпением, зная, что девушка на новеньких. – Далее оно способно развиваться, человек привыкает ко всему.
Девушка Элла Крохина определённо понравилась, и я надеялась приохотить её к конторскому стилю, во-вторых, имидж у неё отлично вписывался в приемную, что было немаловажно. Мало того, фамилия удачно попадала в пару: Малышева начальница и Крохина помощница звучали довольно мило и убедительно, две рукодельные крошечки-хаврошечки.
Сама Элла, если суммировать имидж, вызывала приятные ассоциации, связанные с рисованным зайчиком. Хотя зайчик представлялся в хорошем размере. Девушка отличалась милой грацией, но ростом превосходила меня почти на полголовы. Большие густо-карие глаза, слегка вытянутые губы и незначительный носик хорошо укладывались в гримаску забавного внимания, и гладкая шелковистая причёска сходилась на макушке таким образом, что напоминала заячьи ушки, завязанные бантиком.
Девушка Элла Крохина обладала приятными манерами, была инициативна и исполнительна, всегда интересно одета, и в целом украшала офис. Ко всему прочему, со второй помощницей, Надей Яхонтовой они сразу подружились, хотя являли собой противоположности типов и характеров. Надя ведала финансами, налогами и юриспруденцией, прибыла в столицу с периферии, искрилась деловой и прочей энергией и являла собой типичный образ девушки-морковки. С предыдущей ассистенткой они были на ножах, открыто презирали друг дружку, что не шло на пользу дела. Однако, Бог с ними, с девушками.
Никого из них в то утро в приемной не оказалось, гостевая комната тоже пустовала, и я отвлеклась от собственных тяжких раздумий, соображая, кто открыл дверь конторы и куда делся потом. Кроме ранее упомянутых помещений у нас в офисе имелся чулан и мой кабинет, не считая убежища со скромными удобствами и круглым зеркалом. Однако двери подсобных помещений болтались распахнутые, там никого не оказалось. «Не контора, а «Мария-Целеста», только недопитой чашки кофе не хватает для полноты впечатлений», – подумала я.
Мой рабочий кабинет, комната с большим фигурным окном, по негласному уговору никем не пользовалась без особой необходимости, я полагала кабинет своей крепостью и допускала только уборщицу в личном присутствии. Девушки заходили по делу и по вызову начальства, так повелось и было удобно. Кстати, предшественница Эллы, Марина, имела привычку злоупотреблять аппаратурой и вторым креслом в кабинете, переубедить её я не сумела, и пришлось с девушкой расстаться. Она плакала и обещала исправиться, вышло крайне
