style="font-size:15px;"> Предысторию портрета Миша изложил под стук молотка. Вышло, что он начал рисовать вторую жену Вику, ей очень не глянулось, он забросил работу и унес холст к третьей жене Надежде. Тапочки принадлежали ей, до головы дело не дошло, потому что супруги вскорости разошлись и разъехались. В настоящее время Миша спешно водрузил мою голову на сидящую фигуру собирательной жены и собирался одарить художеством очередных тещу с тестем. Зачем, Бог весть! Может статься, он делал признание, что намерен остановиться в женах, либо просто решил избавиться от надоевшей картинки.
Хотя мне было отчасти фиолетово, как сказал бы Валька. Я боялась себе сознаться (но приходилось) что творчество Миши оставляло меня равнодушной. Миша прекрасно это понимал, но не обижался, напротив, видел в том тонкий комплимент. Ему было важно знать, что я ценю его лично, а не польстилась на славу живописца. Ладно, довольно о портрете, будь он трижды неладен.
Так вот, как только Миша выставил художество на веранде, папа с мамой впали в ступор, даже дежурное «спасибо» у них не сказалось. После затянувшейся паузы мама спросила несуразное.
– Дочка, откуда у тебя красные тапочки?
– Они не мои, просто случайные, – ответила я кратко.
Потому что напал неуместный смех, со мной бывает в моменты умственного перенапряжения. Миша, надо отдать ему должное, смеялся вместе со мною, но папа с мамой его не простили. За последовавшим обедом оба сидели, проглотив по аршину и в основном потчевали дочку, напоминая, что в её деликатном положении что-то полезно, а иное просто необходимо.
– Мне вежливо дали понять, что потерпят в качестве производителя, – резюмировал Миша, когда после неудачного обеда мы пошли к Мельникам на дачу, сославшись на ранее полученное приглашение.
– Красные тапочки стали последней каплей, – ответила я и вновь залилась смехом ни к селу, ни к городу.
– Надька тоже ревновала к тапкам, – объяснился Миша. – Никак не могла понять, отчего я пишу их с такой страстью, а это цвет! Ну…
– Ах вот оно что, – мне вновь стало смешно до слез. – Тогда назовем портрет «Алые тапки». Как паруса…
– Слушай, а ведь, наверное, я зря привез эту работу, – наконец догадался Миша.
После чего я впала в неуемное веселье и явилась к Мельникам на дачу, практически не владея собой. Однако присутствия духа от меня никто не ждал, тетя Маруся подписала договор, Виталик вручил означенную сумму, после чего я расписалась в пункте, гласившем, что деньги уплачены сполна в условных единицах.
В процессе заметила, что «Аргус» обязался искать Ольгу Игоревну Славич, энного года рождения, проживающую по такому-то адресу с почтовым индексом, и решила, что компаньон составлял бумагу будучи хорошо навеселе, ну и черт с ним. Много позже Валька неохотно объяснил, что допустил абсурдную формулировку умышленно, для случая судебного разбирательства, находясь
